Школа злословия

модисточке!

Сэр Питер Тизл (тихо, Джозефу). Я? Никогда в жизни!

Джозеф Сэрфес уходит.

Сэр Питер Тизл. Ах, Чарлз, если бы вы теснее общались с вашим братом, то в самом деле была бы надежда, что вы исправитесь. Это человек возвышенных чувств. Да, нет ничего на свете благороднее, чем человек возвышенных чувств!

Чарлз Сэрфес. Нет, знаете, слишком уж он добродетелен и так дорожит своим добрым именем, как он это называет, что скорее поселит у себя священника, чем женщину.

Сэр Питер Тизл. Нет-нет, полноте, вы к нему несправедливы! Нет-нет! Джозеф, конечно, не развратник, но все-таки и не такой уже святой в этом отношении. (В сторону.) Ужасно мне хочется ему сказать! Вот бы мы потешились над Джозефом!

Чарлз Сэрфес. Какое там! Это форменный анахорет, молодой отшельник.

Сэр Питер Тизл. Послушайте, вы его не обижайте. Он может об этом узнать, уверяю вас.

Чарлз Сэрфес. Не вы же ему расскажете?

Сэр Питер Тизл. Нет, но… все-таки. (В сторону.) Ей-богу, я ему скажу… Послушайте, хотите здорово потешиться над Джозефом?

Чарлз Сэрфес. Ничего на свете так бы не хотел.

Сэр Питер Тизл. Ну, так мы уж потешимся! Я ему отплачу за то, что он меня выдал… Когда я к нему пришел, у него была девица.

Чарлз Сэрфес. Как? У Джозефа? Вы шутите.

Сэр Питер Тизл. Тс-с!.. Француженка, модисточка… И, что самое забавное, она сейчас в этой комнате.

Чарлз Сэрфес. Да где же, черт!

Сэр Питер Тизл. Тише, я вам говорю. (Показывает на ширму.)

Чарлз Сэрфес. За ширмой? Извлечь ее оттуда!

Сэр Питер Тизл. Нет-нет… Он идет… Оставьте, честное слово!

Чарлз Сэрфес. Нет, мы должны взглянуть на модисточку!

Сэр Питер Тизл. Умоляю вас… Джозеф мне этого никогда не простит…

Чарлз Сэрфес. Я возьму на себя…

Сэр Питер Тизл. Да вот и он! Послушайте!..

Джозеф Сэрфес входит как раз в тот миг, когда Чарлз

Сэрфес опрокидывает ширму.

Чарлз Сэрфес. Леди Тизл! О чудеса!

Сэр Питер Тизл. Леди Тизл! О проклятие!

Чарлз Сэрфес. Сэр Питер, это одна из очаровательнейших француженок- модисточек, каких я когда-либо встречал. Ей-богу, вы тут все как будто играли в прятки, но мне неясно, кто, собственно, от кого прятался… Могу я просить вашу милость объяснить мне? Ни слова!.. Брат, не ответишь ли ты на мой вопрос? Что это? Нравственность онемела тоже?.. Сэр Питер, я застал вас во мраке, но, может быть, теперь он рассеялся для вас? Все безмолвствуют!.. Ну что ж, если для меня все это остается загадкой, я надеюсь, что вы-то отлично друг друга понимаете. Поэтому предоставляю вас самим себе. (Уходя.) Брат, мне очень грустно видеть, что ты причинил этому достойному человеку такое огорчение… Сэр Питер, нет ничего на свете благороднее, чем человек возвышенных чувств! (Уходит.)

Остальные молча смотрят друг на друга.

Джозеф Сэрфес. Сэр Питер… хотя, конечно… я не отрицаю… видимость против меня… однако, если вы согласны меня выслушать… я не сомневаюсь… что мои объяснения… вполне вас удовлетворят.

Сэр Питер Тизл. Прошу вас, сэр.

Джозеф Сэрфес. Дело в том, что леди Тизл, зная мои намерения относительно вашей воспитанницы, Марии… я хочу сказать, сэр… что леди Тизл, опасаясь проявлений вашей ревности… и зная мое дружественное расположение к вашему семейству… она, сэр, я хочу сказать… пришла сюда… для того, чтобы… я объяснил эти намерения… но при вашем появлении… опасаясь… как я сказал… вашей ревности… она скрылась… и это, даю вам слово, все, что было в действительности.

Сэр Питер Тизл. Очень ясный ответ, несомненно. И я ручаюсь, что эта дама подтвердит каждый его пункт.

Леди Тизл. Ни единого слова, сэр Питер!

Сэр Питер Тизл. Как так? Почему вы не расписываетесь в этой лжи?

Леди Тизл. В том, что этот господин вам сказал, нет ни слова правды.

Сэр Питер Тизл. Охотно верю, сударыня!

Джозеф Сэрфес (тихо). Черт возьми, сударыня, вы хотите меня предать?

Леди Тизл. Господин Лицемер, разрешите мне сказать самой.

Сэр Питер Тизл. Не мешайте ей, сэр. Она вам сочинит историю удачнее вашей и без суфлера.

Леди Тизл. Выслушайте меня, сэр Питер! Я пришла сюда не по делам вашей воспитанницы и даже не зная, что этот господин имеет на нее какие-то виды. Я пришла, соблазненная его коварными увещаниями, готовая внимать его мнимой страсти, а то и принести в жертву его низости вашу честь.

Сэр Питер Тизл. Теперь как будто правда выясняется!

Джозеф Сэрфес. Эта женщина сошла с ума!

Леди Тизл. Нет, сэр, к ней вернулся ее рассудок, и вы сами этому помогли своим искусством. Сэр Питер, вы, конечно, можете мне не верить, но ваша нежность ко мне, которой я была невольной свидетельницей, так глубоко проникла мне в сердце, что, если бы я ушла отсюда, избегнув этого позорного разоблачения, моя будущая жизнь доказала бы, насколько искренна моя благодарность. А что до этого сладкоречивого лицемера, который пытался обольстить жену своего не в меру доверчивого друга и в то же время почтительно ухаживал за его воспитанницей, то для меня он предстал в таком постыдном свете, что я, которая слушала его, не могу больше себя уважать. (Уходит.)

Джозеф Сэрфес. Невзирая на все это, сэр Питер, небо свидетель…

Сэр Питер Тизл. Что вы подлец! И я вас оставляю наедине с вашей совестью.

Джозеф Сэрфес. Вы слишком поспешны, сэр Питер. Вы должны меня выслушать. Человек, который, не желая удостовериться, отказывает…

Сэр Питер Тизл и Джозеф Сэрфес уходят, продолжая говорить.

Действие пятое