Леди Гиацинта презрительно фыркнула:
— Чарльз Гарольд Обри, я всегда любезна. Даже с мерзавцами!
Все, кроме Эшби, Стилгоу и Изабель, направились к двери. Энджи остановилась возле Париса.
— Добро пожаловать в нашу семью, милорд.
Леди Гиацинта улыбнулась, когда крошка, сидевшая у нее на руках, узнав своего товарища по играм, потянула к нему ручки, чтобы обнять.
— Спасибо. — Эшби ласково погладил Даниэлли по щечке, хотя в его глазах по-прежнему читалось беспокойство.
Стилгоу проводил жену и дочь, а потом вернулся в гостиную и закрыл за собой дверь.
— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, Эш.
Лицо Эшби приобрело деловое выражение.
— Что ты ему предложил?
— Вдвое большее приданое, как ты и просил. Мне стоило немалых усилий уговорить его не поднимать шума.
Эшби сухо кивнул:
— Надеюсь, обещанное приданое заставит его молчать.
— Он показался мне весьма довольным, когда уходил, — заметил Стилгоу. — Я даже слышал, как он свистел.
А вот Эшби было не до веселья.
— Ты не забыл о том, что в брачном контракте необходимо указать сумму карманных расходов и денег, предназначающихся на благотворительные цели?
— Я обсудил с ним все, о чем ты меня просил. Я, по меньшей мере, пятьдесят раз повторил слова «карманные деньги» и «благотворительность». Должно быть, Хэнсон считает нас самой странной семьей в христианском мире — материалистическими гуманистами. Как ты и предсказывал, он не пожелал внести что-то из собственного кармана.
Эшби мрачно взглянул на Изабель:
— Ты объяснила, насколько важна для тебя работа в агентстве, и попросила его разрешения продолжить?..
— Да, — заверила Эшби Изабель. — Я сказала все так, как ты велел.
— И как он отреагировал?
— Мне показалось, он не против. Он сказал, что это поможет его политической карьере.
— Прекрасно.
Изабель закусила губу.
— Вообще-то… раз уж он так положительно настроен, я попросила его о помощи. А именно выдвинуть в парламенте наш законопроект.
На лице Эшби возникло удрученное выражение.
— Ведь этим занимался я. Я же сказал тебе, что собираю комиссию.
— Знаю, любовь моя. — Изабель ласково коснулась щеки Эшби, мысленно благодаря Оливию за ее глупость. — Мне показалось логичным попросить его об этом, раз уж он станет моим мужем.
На лице Эшби возникло выражение изумления. Он не верил своим ушам.
— Я поколочу тебя, Изабель.
— Предположительно, — поправилась Изабель, моля Бога о том, чтобы так оно и было.
— Так-то лучше. — Эшби перевел взгляд на ее брата. — Чарли, могу я?..
— Конечно. Можешь разговаривать с ней сколько угодно. Я буду в своем кабинете. За стенкой, — подчеркнул Стилгоу и поцеловал сестру в щеку. — Всего тебе самого лучшего, Иззи. Я желаю тебе счастья. И тебе тоже, Эш.
— Спасибо, — в унисон ответили влюбленные. Как только за Чарли закрылась дверь, они бросились друг другу в объятия, целуясь, ища любви и утешения. Сердце Изабель отчаянно колотилось с того самого момента, как приехал Джон, и разрывалось от боли при мысли о надвигающемся вечере. Слишком многое угрожало ее счастью. И все же в окружавшем ее хаосе Парис оставался пристанищем веры и любви, бальзамом для ее ран.
— Прости, что велел тебе просить его сопровождать твою семью на бал. Но он должен поверить и продемонстрировать всему миру, что ты станешь его женой. Твоя просьба лишит его подозрений. Мне тяжело думать, что…
— Со мной все будет хорошо. И с тобой тоже. — Изабель улыбнулась. — Ведь ты наденешь свой голубой мундир?
Эшби поморщился:
— Так вот, значит, что было у тебя на уме все это время — желание увидеть меня в мундире?
— Раз уж ты отказываешься посвящать меня в свои планы, должна же я получить хоть какую-то компенсацию.
— Необходимо, чтобы твое удивление было неподдельным. Все, что произойдет на балу, должно стать для тебя потрясением, иначе Джон почует подвох. Ты должна быть очень внимательной к нему и не обращать внимания на меня.
— Это будет непросто.
Изабель поцеловала Эшби в теплую, пахнущую мылом шею возле самого уха.
— В моих снах я часто видела, как мы танцуем вальс. И ты всегда был в мундире.
— Странно. Когда я видел тебя во сне, на тебе не было ничего. — Эшби подтолкнул Изабель к двери и целовал и обнимал ее до тех пор, пока оба они не начали задыхаться от желания.
— Хочу, чтобы мы занялись любовью прямо здесь, стоя, — выдохнула Изабель.
— Мы могли бы, только я не советую, потому что за стеной сидит Стилгоу. И все же… — Эшби прикусил губы Изабель со всем терпением и страстью, на которые был способен. — Обещаю прийти к тебе сегодня ночью.
— И спать в моей постели до рассвета…
Глава 35
Я — твой Парис!
Из-за тебя, как Трою,
Весь Виртенберг отдам на разграблены.
И я сражусь со слабым Менелаем
И преданно на оперенном шлеме
Твои цвета одни носить я стану.
И снова поражу в пяту Ахилла
И возвращусь к Елене за лобзаньем.[16]
Кристофер Марло. «Трагическая история доктора Фауста»
Происходящее в ярко залитом светом танцевальном зале особняка лорда Дрохеда напоминало парад. Вокруг расхаживали гусары Восемнадцатого полка, одетые в ярко-голубые мундиры с серебряной отделкой. Они пили вино и шутили, вызывая восхищение окружающих их дам. Первые несколько мгновений в зале явились своего рода шоком для четырех представителей семейства Обри. В последний раз они присутствовали на подобном сборище вместе с Уиллом. Печально переглядываясь, они как бы делились друг с другом разрывающей сердце тоской по сыну и брату. Ведь Уилл покинул их навсегда.
— Хэнсон, — добродушно произнес Стилгоу, — давайте принесем дамам по бокалу пунша.
— Конечно. — Джон убрал со своей руки затянутую в перчатку руку Изабель и поднес ее к губам. — Не
