был истинный датчанин! Самый датский датчанин! Он знал, что такое верность, он научил нас сплоченности, он питал к людям доверие. Он полагался на бога в небесах, который печется о судьбе Дании!
«Греби, греби, веди ладью!» —пело собрание, а дирижер делал руками широкие движения, будто гребец на лодочных гонках. Серьезные песни сменялись шуточными. «Моряк, он видит больше зла, а не добра, добра, добра!» и «Матери имя — божественный звук» пропел хор. Празднично и весело закончилась встреча, когда все запели старый многоголосый канон: «Братец Якоб, братец Якоб!»
Так началось во Фрюденхольме движение за коллективное пение патриотических песен, одно из звеньев национального фронта.
Инициатива подобного хорового пения исходила от кондитера в Ольборге, и оно быстро распространилось по всей стране. Образовался вседатский комитет коллективного хорового пения, и во многих городах мужчины и женщины сплачивались вокруг нового движения и учреждали у себя местные комитеты. Пение объединяло, создавало общность и сплоченность, к чему призывали ответственные за это лица. Власти благосклонно смотрели на это начинание, и выступления хоров транслировались датским радиовещанием. Петь всем вместе в такое суровое время — очень хорошее дело и отвлекает от тяжелых мыслей. Никто не возражал, чтобы народная предприимчивость устремилась в область музыки.
Ближе к концу лета учитель Агерлунд придумал устраивать общие прогулки. Он предложил ходить по проселочной дороге между спелыми хлебами, по зеленым буковым лесам. Шагая в такт по датской земле в разгар лета, молодежь и старики, высокие и низенькие чувствовали себя единым коллективом, дружным и сплоченным. Во главе колонны шел учитель Агерлунд, вдохновляя соотечественников принять участие в объединенном пении и в общих походах в трудное для Дании время.
А трудностей было немало. Однажды вечером к Мартину Ольсену пришел длинный Антон и сказал, что больше не может принимать участия.
— В чем не можешь принимать участия? В походах?
Нет. Он больше не может быть коммунистом. Обстоятельства не позволяют. Он пришел, чтобы сдать свой партбилет. И делает это не ради себя, он ничуть не переменил своих убеждений, но у него ведь жена и дети…
У Мартина тоже семья.
Однако Антон настаивал, что из-за жены и детей не имеет права быть членом коммунистической партии. Именно теперь, когда в мире все изменилось.
— Ты не платишь членских взносов уже несколько месяцев, — сказал Мартин, — Фактически ты уже выбыл. Так что все в порядке.
— Спасибо тебе, что ты так хорошо обошелся со мной! Я и сам считал, что незачем нам ссориться. А членские взносы я уплачу полностью до единого эре! — с достоинством сказал Антон, — Хочу приличным образом выйти, из партии. Пусть никто не посмеет сказать, что я смываюсь от долгов! Членские взносы будут уплачены до последнего эре! Только сегодня у меня денег нет. Может, в пятницу! Тебе ведь известно, что я безработный.
— Я тоже, — ответил Мартин.
— Ну да, правда. Но я, как ты знаешь, давно уж лишился работы.
Мартин снял Антона с учета. Он понимал, что никогда не дождется от него денег. Собственно говоря, даже хорошо, что длинный Антон пришел к нему сам и заявил о своем выходе. Недавно было принято решение освобождаться от менее стойких членов, по мере того как партийные группы будут разбиваться на меньшие. Необходимо приспособиться к новой обстановке.
— Конечно, я по-прежнему думаю, что правда за коммунизмом, — сказал Антон, — И выхожу из партии вовсе не потому, что не согласен с вами, ты ведь это знаешь. Но раз в мире происходит такое!…
А в мире происходило следующее: при Дюнкерке английские войска были разбиты и оставили европейский материк. Франция капитулировала. В Париже Адольф Гитлер устроил парад победы, флаг со свастикой развевался над Триумфальной аркой.
Самолеты Геринга каждую ночь бомбардировали Лондон и другие английские города. Как писала «Амтсависен», в Англии вышло распоряжение снять по всей стране дорожные указатели, чтобы таким образом помешать немецким десантным войскам, появления которых ждали в течение двух недель, найти без всяких затруднений любую дорогу. Слухи о том, что гитлеровцы собираются ежедневно высаживать в Англии двести тысяч десантных войск, военные круги в Берлине опровергли как явно преувеличенные; речь может идти самое большее о ста тысячах парашютистов.
Не один профессор Пилеус, выступавший по радио, предсказывал гибель британского государства. Многие думали, что вскоре немцы высадят войска в Англии. Такую возможность учитывал и доктор Дамсё. Он объяснял своей экономке, что война, возможно, будет тридцатилетней, однако Англия в конце концов все-таки одержит победу. Может случиться, что немцы совершат вторжение на британские острова. Но им там не поздоровится, британские острова — еще не Британская империя. Английский флот переживет это вторжение, Англия же будет продолжать войну со своих баз и из своих владений во всем мире.
В домике Якоба Эневольдсена — он его сам выстроил возле болота — Оскар Поульсен беседовал с товарищами о войне.
— С политической точки зрения — это война империалистическая, — сказал Оскар. — Война между двумя группами капиталистических держав. Одна часть участвующих в войне государств стремится к новому переделу тех территорий на земном шаре, которые подвергаются капиталистической эксплуатации, а другая часть желает помешать такому переделу. Вот из-за чего ведется война. Такова природа империалистических войн. И эта война принципиально ничем не отличается от прежних империалистических войн.
Оратор сидел в качалке и все время следил, как бы не опрокинуться назад и не сломать камедного деревца фру Эневольдсен. Речь свою он написал на нескольких листочках и тщательно подготовился к выступлению.
Аудитория была невелика — в комнатке Якоба собралось всего десять человек. Йоханна взяла с собой Вилли, он скучал, и ему хотелось, чтобы им занимались; оп бродил между стульями, и на него то и дело шикали. И еще две женщины пришли с детьми. Тут же, между Якобом и его женой, сидел на диване маленький толстый щенок-фокстерьер и тоже слушал речь Поульсена. Якоб курил, не вынимая изо рта старой забинтованной трубки, в комнате пахло самодельным табаком из желтоглава.
— И мы, коммунисты, расцениваем эту войну как империалистическую, — продолжал Оскар, — Но это вовсе не означает, что исход войны нам безразличен. Нам не все равно, победит ли Германия или противники Германии. Поскольку обстоятельства сложились так, а не иначе, нам надо желать и стремиться, чтобы Германия потерпела поражение, а группа держав, выступающих против Германии, одержала победу. Не потому, что один империалист сам по себе лучше другого, но потому, что самостоятельности Дании непосредственно угрожает нацистская Германия, и потому, что нацизм покончит у нас в стране с личной и политической свободой.
— А как же «Арбейдербладет» писала, что малые нации не заинтересованы умирать ради империалистических и капиталистических интересов Англии, — прервал докладчика молодой рабочий кирпичного завода Йонни Енсен. — Там еще написано, что Англия будет бороться до последнего норвежца. Я вырезал эту заметку, вот она. И еще там говорилось, что Англия стремится расширить плацдарм и заставить другие народы драться ради денежных мешков лондонского Сити. Но малые народы не заинтересованы воевать за Англию. Все это написано в «Арбейдербладет». А ты говоришь, что мы заинтересованы в победе Англии. Я ничего теперь не понимаю. Мне все это кажется очень странным!
— Подожди немного, — сказал Оскар. — Я скоро дойду до этого. Странного ничего нет. После девятого апреля мы, коммунисты, все время старались противодействовать экономическим мероприятиям, которые правительство проводило к выгоде немцев и датских капиталистов. Мы — единственная партия, голосовавшая в фолькетинге против уменьшения надбавки на дороговизну. Мы голосовали против принудительного арбитража, против налога на заработную плату. Голосовали против преступного нового закона о поставках зерна, из-за которого так подскочили все цены. Мы голосовали даже против перевода часов вперед на летнее время только потому, что этого требовали немцы.
Осуществление оккупации свидетельствует, что у нацистской Германии было в Дании много союзников. Гитлер располагал пятой колонной, состоявшей не только из нацистов. Нам хорошо известно, что некоторые датчане очень довольны пребыванием в нашей стране немецких войск. Это те круги, которым
