Ханс Шерфиг
Пруд
К русскому читателю
Пруд, о котором пойдет речь в этой книге, — маленький естественный водоем вблизи старого крестьянского дома, где я живу.
Находится он на острове Зеландия, километрах в пятидесяти от Копенгагена, на той же широте, что и Москва. Только климат здесь несколько иной, морской — с мягкой зимой и прохладным летом, высокой влажностью и частыми ветрами. Но флора и фауна в моем пруду такие же, как в водоемах Московской области.
Пруд лежит в открытой, слегка холмистой местности, с выгонами для скота и почти девственными лесами, которые не изменились с тех пор, как на территории бывшего поместья Эструпа был построен королевский замок Фреденсборг[1]. Пруд не загрязнен, не замусорен, так что очистные работы в нем никогда не проводились.
Это — стоячий водоем, и возможности для развития и обновления жизни в нем ограничены. В таких водоемах — с небольшим содержанием извести и богатой растительностью — обитают, как правило, представители почти всех групп пресноводных. В моем — тоже; не водятся только рыбы и жаберные улитки. Растительность год от года, конечно, меняется. Бывали, например, периоды, когда в пруду преобладали отдельные виды растений. Как и другие датские водоемы, мой пруд — совершенно своеобразный уголок, со своей особой флорой и фауной.
В течение двадцати лет я ежедневно гулял по саду вокруг пруда, подолгу сидел у воды и смотрел, как в ней копошится масса живых существ. Делал кое-какие записи. Никаких определенных целей при этом перед собой не ставил. Все, что увидел я, мог бы заметить абсолютно каждый человек, без профессиональной подготовки и специальных приборов.
Иногда я ловил какого-нибудь обитателя и сажал в аквариум, где удобнее наблюдать за его поведением. Я видел, как яйцо превращается в личинку и как эта личинка развивается, меняя свои привычки. Видел странные, а порой и неприятные явления, которые наталкивают на сравнения с дикой первобытной жизнью и со свободной конкуренцией в нашем, якобы либеральном, человеческом обществе.
Конечно, я читал литературу по данному вопросу, знакомился с работами ученых. Но поскольку многие, даже выдающиеся, зоологи пишут слишком специфично, я и попытался «перевести» их особый научный «диалект» на доступный всем нам язык.
Пересказ первоисточников дополнен скромными собственными наблюдениями. Но, еще раз повторяю, никакой научной систематической работы я не вел. Эта небольшая книга о жизни в пруду — не пособие по естествознанию, это нечто вроде дневника, регулярные записи о том, что происходит в пруду с января по декабрь.
Январь
Под Новый год наступила оттепель. Пруд замерз еще в конце ноября, потом шел снег и лили дожди. Над корочкой льда теперь скопилась вода, и две сороки весело плещутся в ней, будто уже наступила весна.
С минувшего лета пруд значительно разросся. Осенние и зимние осадки подняли уровень воды в нем почти на полметра. Пруд этот — естественное творение природы, а не дело человеческих рук. В зимние месяцы он чуть увеличивается, в летние — чуть уменьшается, но никогда не пересыхает. Самая большая глубина этим летом едва достигала метра. Под толстым слоем ила — твердое глинистое дно. Вода не особенно известковая, но и не кислая, нет типичных для кислых вод зеленых и торфяных мхов, пузырчатки, хотя растительность, в общем-то, довольно богата и разнообразна. Флора и фауна здесь вообще более южного характера по сравнению с наземной из-за удивительно высокой температуры воды.
В окрестностях лежит еще несколько таких естественных водоемов и разного типа искусственные: мергельные и торфяные ямы, пожарные водоемы и запруды. Однако несмотря на то, что они расположены близко друг от друга и находятся в одинаковых природных условиях, каждый имеет свои особенности, в каждом водятся свои животные и растения.
Любой такой водоем — обособленный совершенно мирок, населенный представителями всех классов животных. Обычные обитатели пресных вод — рыбы, жабы, улитки, двустворчатые моллюски, ракообразные, насекомые, черви, инфузории. Помимо них, значительную часть своей жизни проводят в воде некоторые млекопитающие, например выдры и водяные крысы. С водной средой связана жизнь множества птиц.
Многие пресноводные организмы рождаются и развиваются в укромных уголках водоемов и лишь на время брачных игр выбираются к свету и солнцу. Стрекозы например, выползают из царства мрака и навсегда покидают его, поселяясь в воздухе. Поденки, комары и часть бабочек выводятся в пруду. Миллионы других существ — ползающих, свободноплавающих или только колеблющихся с помощью ресничек — не знают иной среды, кроме водной.
Мир водоемов напоминает образцовое «свободное» общество, где у всех есть полное право пожирать друг друга, паразитировать и уничтожать. Здесь господствуют конкуренция и частная инициатива, не сдерживаемые никакими законами. Сильнейшие — выживают, равновесие сохраняется.
Ямы, пруды, болота можно было бы считать порождением ада на земле, если бы не поистине сказочная красота жизни, заключенной в них. Природа неосознанно творит здесь самым причудливым образом. Без всякого понимания строит глупая улитка свой прелестный винтовой домик, настоящее произведение искусства; убийца-паук плетет для себя изящный водолазный колокол и наполняет его воздухом, сверкающим, как жемчуг; апатичные караси плавают в мутной воде, точно золотые рыбки; бесцельно носятся по воде крошечные блохи, словно огненно-красные рубины; слепые двустворчатые моллюски живут себе меж перламутровыми створками, даже не имея возможности полюбоваться ими.
На дне тоже кишмя кишит жизнь. Создания, лишенные мозга и органов чувств, злобные и прожорливые, вырастают во тьме, словно искусно возделанные цветы. Существа, состоящие из одного лишь желудочка, скользят по воде, будто прозрачные эльфы. Мшанки, гидры, амебы, кругоресничные инфузории, инфузории-трубачи, инфузории-туфельки, коловратки и существа, им подобные, при крайней примитивности природы своей, наделены совершеннейшей формой и редчайшими рисунками.
Жизнь, как известно, зародилась в воде. Наше прошлое — в мире тины и ила. Путь к разуму, свету был долгим и трудным. Мир водоемов нужно изучать и знать. Он часть общей жизни природы. Он отражает наше небо.
