Без страстей и грустей по утрам я молюсь,Чтобы был словно я к тебе мир еще нежен!Иногда посмотрю через высь к тебе вниз:Вон идешь Маросейкой ты с мужем.Так бледна, что под стать ты сама мертвецу,Как дверей из тюрьмы, не отверзнешь ты веки.За спокойной облаткой воскового лицаГорькой хиной насыпаны муки.Ах, я знаю: от боли мы хотели потомРастрепать кудри жизни юдольной,Свое имя, что предано с головою стихам,Вы пытались вкрапить в чью-то спальню.Подошел кавалер и отпрянул назад,Обжигается тело до днесь моей песней;Там, где губы касались мои, — там синитДо сих пор даже неба прекрасней.И когда б ни смотрели на морщины мужчин,На слюною истекшего в похоти старца,Но в зрачке осиянном навсегда отраженПрофиль мой с револьвером у сердца.Захотелося имя другое порой начертатьВам строкою губ упрямой,Но с помоста губы должен просто слететьВоскрик имени мертвого Димы.Мылом диких разгулов и скребницей вина,Чехардой неудачливых маевИ чечоткой ночей, дожигающей дни.Вам не смыть бред моих поцелуев.Не со злобы, о нет! Я и сам бы был радСебя отпустить вам, как все прегрешенья.Всё звончей и ярчей ослепительный бред,Мною брошенный в память прощанья.Ты хотела б на небо, в чистилище, в ад!Лишь расстаться бы с жизнью необычайной.Ты взмолилась, но громом отгудел небосвод:— Ад и небо тебя недостойны!Ты ложишься в постель, посвечу я луной,Утром перышком солнца щекочу твои пальцы.На глаза твои часто грустней и нежнейСиняки надеваю, как кольца.Я, как встарь, там, в Москве, вас люблю, мне поверь,С той же нежностью вкрадчиво польской!Если холодно вам, иногда и в январьВас обвею теплынью июльской.Крылоглазая! Над оркестром годин,Над прибоем цветов весны женственнойВозглашает вам басом моим небосклон,Как вас любит ваш прежний единственный!Молния — спичка в руках моих!Папиросой комету роняю по небесному полю я.Славься, славься отныне во веки в веках,Чистым ландышем, гулкая Юлия!Так мы любим друг друга с тобой вдалеке.В нелепьи великолепном!Ты наследница страшной моей тоски,Не смываемой даже потопом.Славься ты, подчиненная моему восторгу!Твоим ночам свои я бросил дни!Никакому не вырезать, никакому хирургуИз твоей души меня.
