Вырожденцы! Занавесьте суетою Свой разговор! Смотрите: день ночеет! В воздухе смуглеют почки! Город взмахнул трубою Завода, как дирижер, И вставил огни витрин в вырезе фрачной сорочки! Смычок трамвая заскользил по лопающимся проводам, Барабаном загудели авто по мостовой, Всё пляшет здесь и там, Трам-бум-бум! Научитесь каждый быть самим собой! Художник
Послушайте… Лирик
Я и сам знаю, что электрической пылью Взыскиваются ваши глаза, но ведь это потому, Что вы плагиатируете фонари автомобильи, Когда они от нечего делать пожирают косматую тьму. Художник
Послушайте… Лирик
Вы скажете, что ваше сердце ужасно Стучит, но ведь это же совсем пустяки; Вы, значит, не слыхали входной двери: всякий раз она Оглушительно шарахается, ломая свои каблуки. Художник
Нет, кроме шуток… Лирик
Вы уверяете, что корью Захворало ваше сердце, — но ведь это необходимо хоть раз! Художник
Вы в этом убеждены? Лирик
Хотите! с доктором поспорю! У каждого бывает покрытый сыпною болезнью час! Сутолока увеличивается. Проносится пожарная автомобилья. Факелы вместо фонарей. Она налетает на тэф-тэф похоронного бюро, перевертывает гроб и волочит труп по земле.
А вот, когда вы выйдете, в разорванный полдень, На главную улицу, где пляшет холодень, Где скребут по снегу моторы свой выпуклый шаг, Как будто раки в пакете шуршат, — Вы увидите, как огромный день, с животом, Раздутым невероятно от проглоченных людишек, На тротуар выхаркивает, с трудом И пищу, пищи излишек. А около вскрикивает монументальная женщина скорбно И пронзительно. Ее душит горбатый грешок. Всплескивается и хватается за его горб она, А он оседает, пыхтя и превращаясь в порошок. Художник
Послушайте! Это, в конце концов, невыносимо: Каждый день машины, моторы и водосточный контрабас. Невеста
