Как огромная папильотка жирной Москвы. За табуном дачек, где горбы верблюжьи Смешных и ненужных бугров, Где торчит тупое оружье Телеграфных присевших столбов, Там весна ощупывает голубыми ручьями, Страстнея и задыхаясь, тело земли, И зеленое «Христос Воскресе» листами Леса К небесам Возвели! И скоро в черной краюхе поля Червями зелень закопошится и взлягут Широкие уши лопухов, безволя, На красные глаза осовеющих ягод. И там, где небо разошлось во все стороны, В ночнеющем прорыве крутых облаков, Сумрак нескоро промашет полетами ворона, А луна ли вскопнет этот сумрак сохою клыков. И я — поэт — веснею плоско, Прорастая грибами растущих поэм, И в темном лесу мой отвечный тезка Песни сбивает в лиловеющий крем. Ну, что же?! Так значит: литься И литься, Истекая стихами, как светом луна, И с кем-нибудь подобно мне полюбиться, И нужно кавычками сцапать «она!». И вот у гроба! И, словно на лоб нули, Полезли глаза, в которых ржавеет карью боль. Когда все пути от странствий набухли и лопнули, Пусть и сердце течет, как моя водяная мозоль. Мир, раненный скукой моею навылет, Оскаля березовый просек во тьму, До конца, безнадежно и вычурно вылит В лохань этих букв вековых «почему». Из-за дач выходит девушка. Развинченной походкой напоминает босоножку она. И руки как босоножки. Знает, что профиль у нее интереснее фаса, и все время держится в профиль ко всему. Взгляд ее расплывается в весеннем просторе, как чернила на промокательной бумаге. И, увидя поэта, делает большую кляксу. Большую черную кляксу.
Девушка
О чем грустнеете! Посмотрите: как в тосте Сталкиваются фужеры, эти ветки стучат! Поэтичную грусть на взвей-ветер бросьте, Улыбнитесь на пляску веселых звучат! Поэт
В городе, богатом стуком и мучью, Где в улицах серьги фонарей висят, Где залив моря, точно грудь проститучья, Вываливается из корсета камнистых громад, И на этих грудях прыщами желтеет пена, А утесы жмут морскую ладонь, И витрины глотают пастью бессменной, Как в цирке факиры, рекламный огонь, Где город перебросил на ленте бульваров суму, Незримую даже и мне — поэту, Там видал я его, застывшего ни к чему, Считавшего минуты, как нищий монеты. Он привычным лицом улыбнулся мне, Сознался навыклым тоном в обидах, И вот я беспомощен и снова весне Отдаю свой мечтательный пламенный выдох! Девушка
Посмотрите: у меня чуть-чуть незабудки, Я тоже весенюсь и любить прихожу! Растеряв на дорогах февральские шутки, Ни о чем не тужу. Ведь время такое, притягивающее, мокрое! Дни проходят небыстрым гуськом! И я, наполняясь похотью до-края, Не могу согреться календарным теплом. Ты поэт, а они всегда и повсюдно Говорили о любви, и вот, Когда мне от любви особенно трудно, Когда вся я раскрылась, как зарей небосвод, Я зову тебя. Не надо мне вовсе Того, что привык ты всем прошептать! Ты поэт и мужчина. Так иди же за мной, приготовься! Поцелуем маю откозырять! Поэт
Ах, упасть на кровать, как кидаются в омут, И телами, Как птица крылами,
