и двуколка двинулась с места. — Слушайте же…
Поездка от Данвелл-Коув до Сент-Остелла заняла меньше сорока пяти минут. По истечении этого времени корзинка с провизией почти опустела, бассет грыз сочную косточку от окорока, а Джейкоб Поул с сомнением покачивал головой.
— Не знаю, не знаю. Вы сложили два и два и получили двадцать.
— Нет. Я вычел два из двух и получил ноль. Иных возможных объяснений тому, что мы знаем и слышали, просто не существует.
— А если вы ошибаетесь?
— Придется снова пошевелить мозгами. По крайней мере от этого эксперимента никакого вреда не будет.
Они приближались к каретному двору. Там было еще тише, чем даже вчера днем.
— Никого.
— Терпение, Джейкоб. Джек Трелани очень скоро будет здесь, если только собирается сдержать слово и поспеть в Данвелл-Коув к восьми. Оставайтесь сидеть, а когда он появится, подзовите его.
Дарвин ухватил пса за кожаный ошейник и слез, встав за коляской, чтобы их не было видно с дороги. В тишине слышалось лишь пыхтение бассета.
— Идет, — проворчал Поул минут через пять. А затем повысил голос: — Мистер Трелани! Вы сегодня едете в Данвелл-Коув?
— Да, сэр. Хотите поехать?
Дарвин не двигался, пока тяжелые башмаки не застучали по мостовой совсем рядом с коляской. Тогда он выпустил пса и шагнул из-за двуколки.
Бассет не терял времени. Стрелой метнувшись к Трелани, пес принялся восторженно прыгать вокруг, норовя ткнуться мордой в лицо и бешено виляя хвостом. После первой тщетной попытки отпихнуть пса незадачливый кучер сдался и терпеливо сносил эти неуклюжие ласки.
— Видите, мистер Трелани, — негромко произнес Дарвин, — человек может покрасить лицо в более темный цвет. Может скрыть глаза под черной повязкой и накладными бровями. Может сделать губы толще и краснее при помощи кошенили или еще какого-то красителя. Может даже изменить голос и осанку. Однако изменить свой запах так же трудно, как заставить собаку отзываться на новую кличку.
Трелани словно врос в землю. Взгляд его единственного здорового глаза несколько долгих секунд был обращен на Дарвина, а потом переметнулся на дорогу.
— Бегите, если хотите. — Доктор показал на Поула. — Ни я, ни мой спутник не в состоянии поймать вас. Но неужели вы хотите всю жизнь так и провести в бегах?
— Я не могу бежать. Не могу, пока Кэтлин Мередит собирается выйти замуж за Брэндона Данвелла. — Смуглое лицо исказилось от муки. — Тут дело не в ревности, сэр, и не в зависти. А в том, что… нет, не могу.
— Из лояльности к Брэндону? Вам и не обязательно ничего говорить, я сообщу вам свое независимое мнение
— Вы все знаете!
— Манера опускать ноги с топотом, как будто он их не чувствует. Потеря равновесия в темноте, заставляющая затворяться в своих покоях и выходить на улицу только при свете дня. Необходимость вцепляться во что попало, чтобы стоять ровно. Очевидные симптомы
— А Кэтлин…
— Здорова. Он не должен жениться ни на ней, ни на какой другой женщине. И я непременно позабочусь об этом.
Собеседник доктора вздохнул, мускулы у него на лице чуть расслабились.
— Это единственное, что меня волнует. Во всем остальном отдаюсь в ваши руки. Много ли вы знаете?
— Знаю-то мало, но многое подозреваю, а предположить хочу и того больше. Например, вчера вечером я догадался, что бассет раньше принадлежал вам. Кто, кроме студента-медика вроде вас, назовет пса Гарвеем в честь бессмертного Уильяма Гарвея [30], открывшего кровообращение? Ваш брат мог забрать себе вашу собаку, но не мог сменить ей имя. И кто, кроме студента-медика, мог бы без особого труда раздобыть чужое тело, когда ему срочно требовался труп, чтобы беглеца перестали искать? Еще прежде я удивлялся одной несообразности. Мне сказали, что в округе вы известны под прозвищем Вонючка Джек. Однако я нарочно придвинулся к вам почти вплотную, но никакого запаха не почувствовал.
— Когда приходилось бывать в Данвелл-Холле, я старался перебить свой природный запах, чтобы Гарвей меня не учуял. И мне это удалось, хотя, кажется, ценой некоторого ущерба для своей репутации. — Трелани сдвинул повязку на лоб. Его карие глаза смотрели смиренно и ясно. — Хорошо. Признаюсь. Я Ричард Данвелл. Вы, по всей видимости, проницательный врач, но не судья. Вы собираетесь арестовать меня? А если нет — то что?
— У меня имеется некий план. Краска у вас на лице очень стойкая?
— Ее можно смыть скипидаром. Вот с наклеенными бровями будет потруднее.
— Ничего, ножницы справятся. Нам троим нужно кое-что очень серьезно обсудить — только зайдемте внутрь. Не хочу, чтобы нас заметили.
Прежде чем жениться на девушке, погляди на ее мать.
Однако на Кэтлин и Милли Мередит сия народная мудрость пасовала. Стоя перед гостиницей «Якорь» в бледном свете холодного хмурого полудня, мать с дочерью поражали контрастом: Милли, вся в ямочках, светловолосая, низенькая, цветущая и пышная, как молочница, — и Кэтлин, высокая и величавая, точно галеон при всех парусах на легком бризе, по-цыгански смуглая, с четкими скулами и со сверкающими черными глазами.
И все же, думал Дарвин, восхищаясь обеими женщинами из своего укрытия, быть может, старинное правило не так и ошибается. Влюбиться в любую из них было проще простого. Даже слепой — и тот заметил бы, с каким восхищением Брэндон Данвелл подсаживал Кэтлин в карету, прежде чем забраться туда самому. Жених с невестой уселись бок о бок, Кэтлин помахала рукой матери, и Милли вернулась в гостиницу. Девушка закрыла окно, и кабриолет, на козлах которого примостился Джейкоб Поул, неспешно покатил в сторону Сент-Остелла.
Через минуту Дарвин уже карабкался в конюшне на лошадь. В седле дородный доктор выглядел не слишком уверенно. Когда кабриолет скрылся из виду, из глубины конюшни, ведя в поводу коня, выбежал второй человек.
Худое лицо его носило неестественно бледный оттенок, характерный для тех, кто только что сбрил окладистую бороду. Карие глаза под стриженными бровями глядели озабоченно и тревожно.
Преображенный Ричард Данвелл в мгновение ока вскочил в седло.
— Надо спешить!
Дарвин не ослабил хватки на узде своей лошадки.
— Напротив, как раз спешить-то мы не должны.
— Но полковник Поул…
— Прекрасно знает, что делать. На него можно всецело положиться. Мы последуем за ними — с осторожностью. Если Кэтлин или ваш брат заметят нас, все пропало.
Он пустил лошадь по пустынной дороге, которая вела к Сент-Остеллу.
— Кэтлин еще ничего не знает?
Ричард Данвелл нагнал доктора и ехал с ним рядом.
— Не знает. Мне очень хотелось довериться ей и Милли, но я боялся, что они не сумеют притворяться. Терпение, мой друг. Сыграйте вашу роль как следует — и очень скоро необходимость притворяться отпадет сама собой.
— Дай-то Боже.
