— Есть, пить и беседовать — это я могу. Но вот уже два месяца мне не удавалось расслабиться и наслаждаться жизнью. Целью моего визита в эти края была встреча с Джейкобом, а через него и с вами. Ваша репутация необычайно высока. Говорят, очень часто вы становитесь последним источником надежды.
— Лестно слышать. — Похоже, Дарвин совсем не удивился.
— И не только в медицинских случаях. — Солборн слегка замялся. — Проблема, которая встала передо мной, возможно, и носит медицинский характер, но, откровенно говоря, есть в ней что-то сверхъестественное. Я знаю, что вы отвергаете все сверхъестественное.
— Слишком сильно сказано. Я просто не признаю сверхъестественных объяснений, когда можно найти вполне естественное. И, должен добавить, в моей практике всегда так оно и оказывалось.
— В данном случае… — Солборн развел руками — очень чистыми и ухоженными, явно не знавшими труда. По настояниям Бултона, он положил себе еды, но не притронулся к ней. — Простите. Даже не знаю, с чего начать.
— С чего хотите. Мы ведь не дом строим, где необходимо сперва заложить фундамент и возвести стены, а уж потом класть крышу. — Дарвин улыбнулся своей беззубой улыбкой. — В любой момент можем вернуться и восполнить пробелы. Весь вечер в нашем распоряжении. Самое главное — описывать полную картину во всех подробностях и ничего не пропускать. Подробности — сердце любого диагноза. Покамест считайте вашу проблему медицинской, а там посмотрим, чем она обернется.
— Хорошо. — Наконец Солборн почти неохотно отпил красного вина. — Как и сказал мистер Бултон, я из Дорсета — из самой южной точки страны, почти с самого конца полуострова, известного под названием Портландский мыс. Мыс выступает в Английский канал, а дом мой расположен на западных утесах в паре миль оттуда… или я слишком уж вдаюсь в детали, которые не имеют отношения к делу?
— Нам еще неоткуда знать, что может быть важно, а что нет. Пожалуйста, продолжайте.
— Наша семья принадлежит к старинному дорсетскому роду, дорсетских Солборнов можно проследить почти до самого Завоевания. Неясно только, то ли фамилия наша произошла от названия ближней деревушки Солборн, то ли деревня получила название от фамилии семьи. Как бы там ни было, мои предки жили здесь более пятисот лет. — Томас Солборн уловил на лице Ватта признаки нетерпения и виновато пожал плечами. — Мистер Ватт, я рассказываю все это не для того, чтобы доказать свое превосходство, а для того, чтобы получить отпущение на некоторый, возможно, семейный дефект. Я немного разбираюсь в разведении животных и знаю, что слишком близкое скрещивание порождает подобные проблемы.
Дарвин подался вперед.
— Физическая ущербность?
— У животных. В случае же нашей семьи должен сослаться на ущербность скорее психическую. И, прошу вас, учтите: мне очень нелегко в том признаться.
— Понимаю. А вы учтите, что, несмотря на безоговорочное сочувствие, я — все мы — поможем вам самым логическим и непредвзятым анализом, на какой только будем способны. И, разумеется, ничего из сказанного не выйдет за пределы этой комнаты.
— Спасибо. Постараюсь не упускать ничего, даже самого личного и болезненного. Мне тридцать один год. У меня есть сестра Хелен, на восемь лет младше. Родители умерли три года назад, с разницей в полгода. Родовое имение, разумеется, перешло ко мне, но, поскольку Хелен не замужем, мы с ней живем в Ньюландсе вместе. Наш дом очень стар, построен сто семьдесят лет назад, и ему отчаянно требовался ремонт. Поэтому, когда весь капитал перешел ко мне, мы с Хелен занялись восстановлением дома. Обновили осыпавшуюся известку…
— Прошу прощения. — Дарвин вскинул пухлую руку. — Вы говорите «мы». Подозреваю, однако, что сами вы физической работой не занимались. Не могли бы вы в таком случае более четко отграничивать ваши действия от действий других лиц?
— Если надо, конечно. Мы привели рабочих, которые обновили осыпавшуюся известку и заменили выпавшие кирпичи — Ньюландс почти целиком сложен из кирпичей, за исключением двух каменных башен, с северной и с южной стороны здания. Кроме того, пришлось заменять множество деревянных перекрытий — везде, где обнаружилась сухая гниль. Представляете, во что все это обошлось?
— Ремонт существенно подорвал ваши финансы?
— Не то чтобы. У нас есть земли и источники дохода по всему Дорсету. И у меня, и у Хелен имеется весьма солидный независимый капитал.
— Тогда давайте продолжим, а к финансовым вопросам, если понадобится, вернемся позже.
— Весь этот ремонт отнял довольно много времени, но шесть месяцев назад мы наконец оказались готовы к новому шагу: обновить интерьер. Сменить шторы, хорошенько отчистить ковры или купить новые, перетянуть мебель и так далее. Мы знали, что по этой части от меня мало проку. Строго говоря, цвета я, конечно, различаю, однако в эстетическом отношении абсолютно бездарен. А у нее превосходное художественное чутье. Мы условились, что я буду принимать участие в решении денежных вопросов, но во всем остальном выбирать будет она.
Солборн покачал головой и продолжал:
— Само собой, сидя в Ньюландсе, ничего не выберешь. Хелен было необходимо отправиться в Дорчестер, что в двадцати милях к северу от нас, или даже в Бристоль — в семидесяти милях. Там гораздо больше всяких материалов и моделей. Я не возражал. Хелен уже и раньше путешествовала без меня, даже на Континент, да и вообще моя сестра всегда отличалась независимым складом ума.
Молодой сквайр замолк и глубоко вздохнул с таким видом, точно мог бы сказать по этому поводу гораздо больше. Слушатели терпеливо ждали.
— Не имею чести знать ваши политические взгляды, — наконец решился он, — но позвольте привести такой пример независимости Хелен: в то время, как я решительно возмущен прошлогодней революцией в американских колониях, сестра моя от нее в восторге.
Прежде чем ответить, Дарвин обвел взглядом Ватта, Поула и Бултона.
— Мы на этот счет разных мнений. Лично я надеюсь на полный успех отъединившихся колоний. Куда более волнующий вопрос — приведет ли американский мятеж к новым революциям, ближе к дому?
Мэтью Бултон энергично кивнул и подался вперед.
— Именно это я и твержу Эразму. Мы тут все убежденные монархисты — спокойней, Джимми. — Ватт издал сдавленный звук, что-то среднее между фырканьем и астматическим шипением, и Бултон обернулся к нему. — Я знаю, что вы предпочитаете Молодого Претендента, но все равно ведь вам нужен монарх, пусть даже и не король Георг. Мистер Солборн, после американской революции я много путешествовал по Европе. Франция зашевелилась. Королевские семейства Баварии и Богемии трепещут от страха. Маркграф Брандербургский основал специальную гвардию для розыска революционеров. Где же этому конец? И чем все это кончится?
— Отложим эту беседу до следующего раза. — Дарвин вскинул ладонь, останавливая Поула, который сидел, насупившись и ожидая своей очереди высказаться. — Тише, Джейкоб. Сейчас слово принадлежит мистер Солборну.
Гость, непривычный к манере членов Общества Луны отвлекаться на посторонние темы, внимал сему обмену репликами в некотором недоумении.
— Несмотря на юный возраст и самостоятельный ум, Хелен неплохо знает жизнь. Во всяком случае, я так думал.
Солборн снова замолчал и молчал так долго, что Дарвину пришлось подбодрить его:
— Расскажите нам про нее. Как она выглядит, чем интересуется?
— Она такая же светленькая, как я темный. Друзья всегда говорили, что просто удивительно, как две столь яркие противоположности могли появиться из одного чрева. Хелен очень низенькая, даже для женщины. Она утверждает, что в ней пять футов, но, подозреваю, прибавляет дюйм. Само изящество — и лицом, и сложением. Мужчины явно считают ее очень привлекательной — где бы она ни появилась, на рынке, ярмарке или танцах, на нее оглядываются. Кавалеры за моей сестрой так и бегают, но она всем отказывает.
— Хелен не интересуется мужчинами?
— Скажем, интересуется куда меньше, чем всякими другими вещами. Я уже упомянул ее художественные таланты. Однако они уступают ее интересу к философии и математике. Хелен наделена
