снизились. Теперь Алекс распознал еще одну сложность. Модель была настроена так, чтобы, где это было необходимо, принимать вводы из других источников. До того, как Невод вошел в работу, все эти другие источники были ограниченны и строго определены. Теперь же, совершенно внезапно, целый сонм новых источников информации мог питать модель. Эти источники включали в себя и другие предсказательные модели, выводам которых Алекс не доверял.
— Как ты ограничивала вводы экзогенных переменных? — Этот вопрос, адресованный Кейт, он рявкнул, не отрывая глаз от дисплея.
— Я их просто отрезала. — Кейт стояла достаточно близко и могла видеть все, что видел Алекс. Ее дыхание на его щеке было таким же теплым, каким холодным казался ее голос. — Ты ушел, не сказав мне ни слова о том, как их подбирать или какие значения использовать. Так что я не брала никаких, кроме тех, которые ты сам включил.
Алекс кивнул. Новые экзогенные переменные могли стать источником возможной нестабильности. Не допуская новых экзогенных переменных, Кейт делала консервативный выбор. Все макроскопические параметры выглядели в целом неплохо. Алекс не видел ни малейших следов предвестников войны, которые выскакивали повсюду, когда он прогонял имитации активности Солнечной системы для сорока лет в прошлом.
Но тем не менее что-то странное определенно происходило. Модель уже находилась в сорока пяти годах в будущем, и хотя неуклонный рост населения продолжался, тенденции двух других переменных сменились на обратные. Показатель активности Внешней системы снизился вместе с отменой трех проектов развития спутников Нептуна. Что казалось столь же тревожным, за последние семь лет не было запущено ни одного нового зонда за пределы Солнечной системы в любом из предсказанных моделью вариантов будущего.
— Ну что, видишь? — В голосе Кейт уже не было злости. Теперь там осталось лишь напряжение.
— Вижу.
— Знаешь, откуда это берется?
— Понятия не имею.
— Тогда что мы собираемся Солу Глаубу и ревизионной комиссии рассказать?
Хороший вопрос — но в данный момент он Алекса не волновал. У него в голове было слишком много других забот. Целых шестьдесят пять лет не было ни единого намека на близящуюся войну; однако объемы грузоперевозок и внутрисистемной пассажирской транспортировки заметно снизились. То же самое касалось и активности по освоению новых миров, обследования облака Оорта, сооружения новых научно- исследовательских станций в открытом космосе, а также того, что Алекс считал «инверсией освоения новых миров» — генетической модификации земных животных и растений для соответствия их географии и физиографии иных планет и их спутников.
И теперь, в году 2140, кривая роста населения вышла на плато, и Алекс решил, что соответствующий изгиб дает первый намек на тенденцию к спуску. Но почему — когда Солнечная система развивалась мирно и стабильно?
— Нехватка минералов? — Алекс набрал нужную последовательность, чтобы получить цифры по падению населения. — Быть может, снижение рождаемости?
— Ты думаешь..? — Кейт нависла совсем близко, почти садясь в его кресло.
Но прежде чем она успела закончить вопрос, у Алекса уже появился ответ. Объемы доступных минералов и микроэлементов, необходимых для человеческого существования, увеличивались. Показатели рождаемости были превосходными, система здравоохранения работала лучше, чем когда-либо, средняя продолжительность жизни росла — и тем не менее, цифры для общей численности населения по-прежнему падали. По мере того, как модель двигалась вперед, отсчитывая еще пять лет, плавное снижение превратилось в резкий спад.
— Что происходит, Алекс? Чем это вызвано?
— Не знаю. — Он хотел сказать — это невозможно, этого просто не может быть. Должна была получаться либо равномерная человеческая экспансия, либо война. Люди элементарно не могли вымирать без всякой на то причины. Этого еще никогда не происходило ни в одной из виденных Алексом моделей — ни в его собственной, ни в чьей-либо еще.
2152: 7,1 миллиарда; 2153: 6,4 миллиарда; 2154: 5,7 миллиарда; 2155: 5,0 миллиарда; 2156: 4,3 миллиарда...
Предсказанная общая численность населения не просто уменьшалась — она резко падала. Алекс продолжал наблюдать, но мысленно он уже экстраполировал кривую. Они теряли семьсот миллионов человек в год. Если только кривая не выровняется, менее чем через шесть лет спроектированное население Солнечной системы упадет до нуля.
Несчастье, крупное вселенское бедствие, после которого не осталось выживших? Это было единственное, о чем Алекс мог подумать. Подобная катастрофа определенно могла произойти в качестве одного из тех сюрпризов, которые любое реальное будущее могло в себе содержать. Однако, с точки зрения модели, это бедствие должно было быть введено как новая экзогенная переменная. Но ни он, ни Кейт никакого подобного события не вводили.
— Алекс... — выдохнула Кейт.
Больше ей ничего говорить не пришлось. На дисплее уже значился год 2160. Общая численность населения составляла 1,5 миллиарда. Прямо у них на глазах год продвинулся до 2161, и показатель для населения упал ниже миллиарда. 2162, 2163, 2164... Падение замедлилось, кривая выровнялась, и численность населения зафиксировалась где-то в районе ста миллионов. А затем — 2165, 2166, 2167 — этот показатель начал свое последнее неуклонное падение.
К 2170 году все было кончено. В этот год и во все последующие общая численность населения Солнечной системы зафиксировалась на четком нуле.
Они молча глазели на дисплей. Наконец Кейт сказала:
— Что ж, это всего-навсего модель.
Обычно это бывали воинственные слова. По мнению Алекса, при том условии, что ты давал модели разумные вводы и обладал достаточными компьютерными возможностями, результаты, которые ты получал в ответ, представляли собой возможное будущее. И даже более, чем возможное — правдоподобное. Хотя, разумеется, не единственное мыслимое будущее, из-за тех неожиданных факторов, которые ни одна модель не могла учесть. Будущее, однако, всегда представляло собой нечто больше, нежели набор случайных предсказаний.
Теперь же сотня различных прогонов с сотней различных наборов начальных условий подводила к одному и тому же прискорбному выводу: к году 2170 в Солнечной системе не останется решительно никаких людей. Алекс с большой неохотой доверял таким результатам, но все же не видел никаких оснований их отвергать.
Итак, население замерло на нуле; а за два года до этого на нуле оказались все грузоперевозки, всякое развитие и наружная экспансия. Алекс по-прежнему глядел на совершенно недвусмысленные результаты, когда Кейт еще больше усугубила его и без того немалый дискомфорт.
— Идем, — сказала она. — У нас больше нет времени. Через два часа мы должны будем перед Солом Глаубом отчитаться. Надеюсь, у тебя найдутся какие-то разумные слова. Потому что я чертовски уверена, что лично у меня их нет.
Кейт уже предупредила его о том, что предстоящее отчетное собрание станет очень тяжелым. Однако в первые же тридцать секунд этого собрания Алекс решил, что оно вполне может превзойти худшие ее опасения.
Собрание началось, как только Кейт ввела Алекса в небольшой конференц-зал, обставленный по бокам панелями дисплеев и обвешанный старомодными картинами. На последних изображались исключительно какие-то непонятные личности с суровыми физиономиями — предположительно, члены предыдущих ревизионных комиссий.
За столом сидели четыре человека, хотя Кейт пообещала максимум троих, и физиономии у них были ничуть не менее суровы, чем у тех их коллег, что висели на стене. С Солом Глаубом Алекс уже встречался. Этот невысокий широкоплечий мужчина с бритым черепом отличался особенно мрачным выражением лица и непрерывно злобным настроением. Старые и опытные сотрудники Отдела планирования неизменно ставили
