правую руку, подтянула ее к себе и погрузила зубы в мясистую часть ладони.
Мужчина громко вскрикнул и отпустил люк. Отчаянно борящееся трио закрутилось в воздухе. Пол все еще пытался придушить массивного незнакомца. Яна отпустила зубы, но по-прежнему держала его за руку. Еще трое человек, двое из них члены команды, ворвались в отсек. Они схватили мужчину, прижали его к полу, и Яна впервые увидела его лицо.
Это был Себастьян.
— Я считаю, что именно я, а не Себастьян Берч, должна нести полную ответственность за все случившееся.
Доктор Вальния Блум сидела в небольшой медсанчасти ЛВС «Ахиллес». Ее рыжие волосы были зачесаны назад и спрятаны под плотной белой шапочкой. С тонкими губами, бледным как мел лицом и горящими глазами она напоминала живой скелет.
— Это было мое предложение, — продолжала доктор Блум, — и Себастьян Берч согласился на ряд процедур с использованием некоторых психотропных лекарств. В процессе нашей совместной работы за прошедшие недели я убедилась, что его навязчивый интерес к планетарным атмосферам и их облачным системам проистекает из какого-то глубинного принуждения, либо естественного, либо имплантированного в раннем возрасте. Мы двигались назад во времени, ища местонахождение его ранних воспоминаний. Сегодня днем мы пришли к тому времени, когда его память была модифицирована спасательной командой, которая обнаружила его потерянным и беззащитным в северном полушарии Земли. В попытке как-то обойти эту блокировку я ввела ему добавочную дозу лекарства. Себастьян хорошо переносил терапию, без очевидных побочных эффектов или какого-то аномального поведения. Сегодня за обедом он казался вполне обычным для себя, хотя, возможно, чуть более сдержанным, нежели остальные. Это было вполне объяснимо, поскольку все пребывали в состоянии эйфории, и я расценивала поведение Себастьяна как признак нарастания зрелости, которая соответствовала его реальному возрасту. Должна признать, что я также была в приподнятом настроении, и когда Себастьян вскоре после обеда исчез, я ни о чем таком не подумала. Я решила, что он пошел присоединиться к празднику в какой-то другой части корабля. Тогда как он...
Она указала на бессознательное тело, лежащее рядом на койке. Себастьян был погружен в глубокий сон.
Капитан Кондо, стоя в ногах койки, поднял взгляд на Яну и Пола. Оба они уже успели натянуть свою обычную одежду, хотя и несколько измятую.
— Вы или кто-то еще каким-то способом его отключали — посредством удара или использования какого-то успокоительного?
Яна и Пол помотали головами.
— И вы постоянно с ним находились, — продолжил капитан Кондо, абсолютно свежий и одетый с иголочки. — Вы были с ним с того момента, как вам удалось одолеть его у шлюза номер три, и до того, как его принесли сюда.
— Гм... не совсем все время. Два других члена команды несколько минут за ним наблюдали. Но они уверяли, что пальцем его не трогали, пока нас не было. Он просто потерял сознание, и они боялись как-то на его состояние влиять. — Пол не стал добавлять, что в те несколько минут они с Яной поспешили к смотровому отсеку, где как можно быстрее оделись, не особенно заботясь о каких-то мелких деталях своей наружности.
Капитан Кондо медленно кивнул.
— Разумеется, еще предстоит полное расследование этого инцидента, когда мы достигнем Ганимеда. На данный момент я хочу, чтобы вы ничего не говорили пассажирам. Я попрошу о том же самом всех остальных, кто находился в шлюзе номер три. — Тут капитан заколебался. — Я собирался добавить, что сделаю общее заявление, заверяя всех пассажиров, что «Ахиллес» остается в безопасном и исправном состоянии. Однако, у меня есть чувство, что подобная акция с моей стороны вовсе не требуется. Громадное большинство пассажиров находится под тем ложным впечатлением, что тревожные склянки, голые пассажирки, члены команды в состоянии высшего физического возбуждения... — его глаза переметнулись с Яны на Пола. Итак, он все знал! — физическое столкновение без применения оружия, а также буксировка бессознательной персоны по коридору к судовой медсанчасти не представляют собой ничего, кроме абсолютно нормальных и разумных элементов церемонии празднования юпитерианской пертурбации. Я полагаю, им лучше под этим впечатлением оставаться. Мистер Берч, безусловно, будет отныне содержаться под непрерывным пристальным наблюдением, о чем я сейчас же распоряжусь.
Капитан повернулся, явно собираясь уйти. Тогда Яна выпалила:
— Но что все это будет значить? Дадут ли нам с Себастьяном направиться дальше к Сатурну? Или мы... или нас... я хочу сказать, существует ли возможность того, что нас вернут обратно на Землю?
— На сей счет вам не следует беспокоиться. Вы были приняты на службу во Внешней системе, и подобное решение не может быть отменено. На Землю вы не вернетесь. Однако я гораздо менее уверен в том, что вам будет позволено проследовать дальше к Сатурну. — Капитан Кондо вопросительно взглянул на Вальнию Блум. — Я также думаю, что, весьма вероятно, доктор Блум решит следовать за вами, куда бы вы ни отправились. По крайней мере, в первоначальный период времени.
Вальния Блум вернулась к жизни. И энергично кивнула.
— Конечно. Именно я стала причиной этого инцидента. Теперь моя обязанность оставаться с Себастьяном, пока я в точности не узнаю, что с ним произошло.
— Это звучит достойно и разумно. Позвольте мне добавить, что приблизительно через шесть часов мы пристыкуемся к ганимедскому доку. И я надеюсь, что все вы найдете себе какое-то подобающее занятие — или, по крайней мере, отдохновение от непосредственных забот и тревог — на оставшуюся часть того, что на данный момент стало самой необычной юпитерианской пертурбацией в моей карьере.
Капитан Кондо церемонно кивнул всей небольшой группе.
— А теперь желаю вам очень доброй ночи.
22.
В ранние дни корпоративной империи Лигонов традиция была общеизвестной, пусть даже и негласной. Самые толковые представители каждого поколения возглавляли семейный бизнес. Достойные, но не слишком вдохновенные отправлялись в церковь или на военную службу, тогда как дебилы с характерным для кузена Гектора сочетанием тяжелого идиотизма и неистребимой энергии засовывались куда-нибудь в отдаленную часть обширных родовых поместий, где они особенно тяжкого вреда причинить не могли.
Глазея из иллюминатора, Алекс решил, что теперь семейство стало использовать новый принцип. Сегодня дурака посылали на бесплодную миссию в дальний конец Солнечной системы. Там ему предполагалось встретиться с человеком, который решительно всех избегал, и в неспецифичной манере убедить его поделиться своей арендой Пандоры в корпоративных интересах Лигонов.
Основываясь на до сих пор увиденном, Алекс счел, что довольно трудно поверить в то, что разумный человек захочет заполучить какую-либо часть системы Сатурна. Солнце здесь представлялось слабым и сморщенным световым диском, ничуть не похожим на лучистый шар, наблюдаемый с Ганимеда. Что же касалось самой планеты, огражденной колоссальной системой колец, то Сатурн производил впечатление холодной, отчужденной загадки. Когда двоюродная бабушка Кора описала будущее путешествие Алекса как «вояж на огороды Солнечной системы», дядюшка Каролюс рассмеялся и сказал: «Скорее на дачный сортир похоже». Относительно же конечного места назначения Алекса, к которому он теперь быстро приближался, вообще ничего толком сказать было нельзя — эта незначительная песчинка даже не могла сподобиться поддерживать какую-либо атмосферу, поле тяжести или цивилизацию.
Единственным спутником Сатурна, к которому все члены семьи Лигонов относились серьезно, был Титан, сегодня окутанный плотными углеводородными туманами, но в долгосрочной перспективе представляющий серьезный потенциал и, если верить профессиональным строителям миров, ни в чем не уступающий Ганимеду и Каллисто.
Так что же Пандора, уже в считанных минутах отсюда, имела предложить? Ровным счетом ничего, кроме старой характеристики недвижимости: местоположения, местоположения и еще раз местоположения.
