не решались.
– Будем обо всем рассказывать? – спросила жена, пока полицейский сапер облачался перед домом в бронежилет.
– А что все? – спросил я в ответ. – Какие у нас есть доказательства?
– Камера на пальме, – сказала жена.
Я взял стоявший на столе бинокль, подошел к окну и навел его на то место, где два дня назад видел камеру. Пусто! Я долго водил биноклем по красновато-желтыми гроздьям фиников, пытаясь отыскать пропажу, но тщетно. Камера пропала, испарилась, подобно тому, как исчезли чернила с подложенного под дверь письма.
Спустя полчаса к нам пожаловал инспектор полиции. Настоящий, в форме, с удостоверением, и главное, говорящий и выглядящий так, как выглядят все полицейские инспекторы в мире. Мы подробно рассказали ему о разносчике цветов, он заметно оживился и засыпал нас уточняющими вопросами. Это был след, вне всякого сомнения, явный, остро пахнущий след, и инспектор, подобно охотничьей собаке, тут же сделал стойку.
– Думаю, – сказал он на прощание, – речь идет о сведении счетов между преступными кланами. Вы здесь ни при чем.
При слове «кланами» он осклабился, и я понял, что слухи о связях нашего соседа с преступным миром имеют под собой вполне реальную почву.
Инспектор ушел, и мы остались вдвоем в квартире, наполненной запахом гари.
– Что же будет дальше, – спросила жена, по-птичьи склонив голову к плечу. – Что же будет дальше…
Краткая историческая справка
Об ессеях, таинственном обществе отшельников, живших две тысячи лет назад на берегу Мертвого моря, известно очень немного. Их удивительное владение собственным телом, долголетие, необычайные познания в медицине и, главное, необычный образ жизни породили слухи о владении сверхъестественными силами.
Покров тайны много веков витал над давно исчезнувшей общиной кудесников. Чего только ни приписывали ессеям, какие волшебства ни относили на их счет. Их называли первым в истории монастырем, в ессеи определили Иоанна Крестителя, а в самой общине искали первоисточник христианской веры.
Сохранились три достоверных упоминания о ессеях: первое из них принадлежит Плинию Старшему, второе Филону Александрийскому, третье – Иосифу Флавию.
«К западу от Асфальтова озера, но в достаточном отдалении от берега, чтобы избежать вредных испарений моря, проживают ессеи – племя уединенное и наиболее удивительное из всех во всем мире: у них нет ни одной женщины, они отвергают плотскую любовь, не знают денег и живут среди пальм. Изо дня в день число их увеличивается, благодаря появлению толпы утомленных жизнью пришельцев, которых волны фортуны влекут к обычаям ессеев. Таким образом, хотя этому и трудно поверить, существует вечный род, в котором никто не рождается, ибо отвращение к жизни среди других людей способствует увеличению их числа» («Естественная история», V, 17).
«Никто из них не имеет ничего собственного: ни дома, ни раба, ни земельного участка, ни скота, ни других предметов и обстановки богатства. Все внося в общий фонд, они сообща пользуются доходами всех. Живут они вместе и все время проводят в работе на общую пользу. Усердно занимаясь трудом, они смело соревнуются, не выставляя в качестве предлога ни жару, ни холод, ни какие бы то ни было изменения погоды. За привычную работу они принимаются еще до восхода солнца, а оставляют ее только после заката, сохраняя при этом здоровье не меньше тех, кто участвует в гимнастических состязаниях.
Ежедневно питаясь вместе, за общим столом, они радуются одному и тому же, будучи сторонниками малых потребностей и отвергая расточительность, как болезнь тела и души. Общим у них является не только стол, но и одежда. Зимой у них приготовлены крепкие плащи, а летом – дешевые накидки; желающий легко может взять такую одежду, какую захочет, так как то, что принадлежит одному, принадлежит всем, и, напротив, то, что принадлежит всем, принадлежит и каждому в отдельности. И если кто-нибудь из них заболеет, то его лечат из общих средств, и все помогают ему заботами и вниманием. Старики обычно завершают жизнь не только как многодетные, но как имеющие очень хороших детей; у них счастливейшая и прекраснейшая старость, они удостаиваются привилегий и почета со стороны большого числа людей, которые считают нужным ухаживать за ними по добровольному решению, скорее, чем по закону природы» (Euseb. Praep. evang. VIII, 11).
«Философская школа ессеев преследует особую святость. Чувственных наслаждений они избегают как греха и почитают величайшей добродетелью умеренность и поборение страстей. Супружество ессеи презирают, желая оградить себя от распутства женщин, полагая, что ни одна из них не сохраняет верность одному только мужу своему.
По времени вступления в братство они делятся на четыре класса; причем младшие члены так далеко отстоят от старших, что последние, при прикосновении к ним первых, умывают свое тело, точно их осквернил чужеземец. Они живут очень долго, многие переживают столетний возраст. Причина, как мне кажется, заключается в простоте их образа жизни и в порядке, который они во всем соблюдают. Удары судьбы не производят на них никакого действия, так как они всякие мучения побеждают силой духа.
Война с римлянами представила их образ мыслей в надлежащем свете. Их завинчивали и растягивали, члены у них были спалены и раздроблены; над ними пробовали все орудия пытки, чтобы заставить их хулить законодателя или отведать запретную пищу, но их ничем нельзя было склонить ни к тому, ни к другому. Они стойко выдерживали мучения, не издавая ни одного звука и не роняя ни единой слезы. Улыбаясь под пытками, посмеиваясь над теми, которые их пытали, они весело отдавали свои души в полной уверенности, что снова получат их в будущем.
Бессмертие души составляет весьма важную часть учения ессеев. Они считают его средством для поощрения к добродетели и предостережения от порока, думая, что добрые, в надежде на славную посмертную жизнь, сделаются еще лучшими, а злые постараются обуздать себя из страха перед вечными муками, уготованными им в другом мире.
Встречаются между ними и такие, кто после долгого упражнения в священных книгах, разных обрядах очищения и изречениях пророков умеют предвещать будущее. И, действительно, редко до сих пор случалось, чтобы они ошибались в своих предсказаниях» («Иудейская война», II, 8, 10, § 150).
Вот все, что было известно о ессеях до сороковых годов двадцатого века. Камень бедуинского пастушка, случайно попавший в устье пещеры, издал странный звук, и этим звуком открылась новая веха не только в истории ессеев, но и всего человечества. Любопытный пастушок полез в пещеру и обнаружил в ней множество сосудов с рукописями. Так началась эра Кумранских открытий.
Помимо свитков с книгами пророков, в корпус кумранских рукописей входят несколько книг, касающихся собственно общины ессеев.
«Дамасский» документ сообщает, что союз избранных возник через 390 лет после разрушения Иерусалима Навуходоносором, то есть около 190 года до нашей эры. Именно к этому времени сформировалось движение хасидов, благочестивых противников греческого влияния. От слова «хасиды», по-арамейски – хасайя, происходит, вероятно, и название «ессеи».
Далее «Дамасский» документ сообщает, что избранные двадцать лет «как слепые, нащупывали дорогу, блуждая во тьме, пока Бог не воздвиг им Учителя Праведности». Следовательно, этот «Учитель Праведности», или «Праведный Учитель», как еще переводят это определение, жил в эпоху Антиоха Епифана.
Около 140 года до нашей эры Учитель решил скрыться в безлюдной области у Мертвого моря, устроив там центр для «общины Нового Завета». Так возникла кумранская обитель избранных, давшая миру образчик изоляционистской общины с жесткой иерархией посвящения.
Учитель праведности умер, вероятно, между 120 и 110 годами до нашей эры. Его кончина не привела к угасанию движения, но секта распалась на несколько направлений. Безбрачие и общность имущества сохранились только в Кумране. В других местах, где обосновались ессеи, они стали владеть собственностью, рабами и обзавелись семьями. Эти перемены отражены в найденном документе, получившем название «Устав двух колонок».
