– Пока больше ничего не могу сказать, – ответил врач. – Только то, что он должен принести мне одну вещицу, о которой я давно мечтаю. Это произведет переворот в моей практике. Жду не дождусь, с тех пор как он вернулся из Конкорда.
Трудно описать, что я в тот момент почувствовал. Ужас и отвращение парализовали меня при мысли о том, что, как гласила молва, доктор Алистер Мак-Кензи – действительно осквернитель могил. Поскольку, исходя из его замечаний, можно было безошибочно утверждать, что лежащее на столе для вскрытия тело взято с кладбища.
В то же время сердце мое бешено билось в груди. То, что Мак-Кензи ожидал получить заветный предмет из Конкорда, делало его сообщником и, казалось, подтверждало абсолютную правильность подозрений доктора Фаррагута. В данный момент драгоценный предмет явно находился в руках соучастника Мак-Кензи – человека, который каким-то образом помогал снабжать анатомический колледж телами. Кто же эта таинственная личность? Я внимательно вслушивался, молясь, чтобы в разговоре мелькнуло его имя.
Этим надеждам не суждено было осуществиться, поскольку, обменявшись еще несколькими словами с молодым человеком, Мак-Кензи воскликнул:
– Господи, вы только взгляните, который час! Мне пора. Премного благодарен, парни. Сегодня вы сослужили мне хорошую службу.
– Может, нам остаться и обмыть ее? – спросил Джек с явным предвкушением.
После недолгого колебания Мак-Кензи ответил:
– Что ж, резонно. Сэкономите нам время. Ладно, джентльмены, я должен бежать. Увидимся с вами и вашими коллегами завтра поутру.
Не успел он выйти, я услышал, как один из юнцов пересек комнату и налил воды из кувшина в тазик. Затем снова подошел к своему напарнику.
– Может, дашь мне эту тряпку, Билл? – спросил Джек.
– Чертовски умно, чтобы ее полапать, – ответил второй с двусмысленным смехом.
– Ничего подобного! – возмущенно ответил его товарищ. – Сам обмывай, если подумал такое!
– Нет уж, только не я, – сказал Уильям. – Не хочу лишать тебя удовольствия. Кроме того, у меня так устали руки, что едва могу ими пошевелить. Какого черта Мак-Кензи всегда приказывает нам рыть землю?
– А кому ж еще? – ответил Джек, который, судя по голосу, уже начал обмывать тело. – Торнтону? Липпарду? Уеймуту? Хиляки они все.
– Ладно, согласен, мы – рабочая скотинка. И все-таки паршивое это дело. Да и рискованное. Сторож чуть не заметил нас, когда мы грузили мешок в повозку Мак-Кензи.
– Насчет закона можешь не беспокоиться, – сказал Джек. – У Мак-Кензи все схвачено.
– Ладно, допустим ты прав. Скажи, Джеки, неужели у нас такие грязные грудки? Больно долго ты их трешь.
– А пошел ты, Билл, – последовал сердитый ответ. – Следи за своим языком или, клянусь…
– Тише, тише, Джеки, я не хотел тебя обидеть. Сладенькое не помешает. Особенно когда они такие налитые да сочные. – Он преувеличенно вздохнул. – Какая жалость, что она такая молодая была. Сколько добра попусту пропало.
– По крайней мере у нее теперь будет достойное применение, не просто в могиле гнить, – сказал Джек.
– Да, слишком уж она лакомый кусочек, чтобы червей кормить, – сказал Уильям. – Странно, откуда этот парень всегда знает, где самые хорошенькие закопаны?
– Ничего странного. Работа у него такая, – заметил Джек.
Мне было слышно, как он мочит тряпку в тазу, выжимает и возвращается к своему занятию. Прошло несколько минут. Молодые люди молчали.
– Вот, – наконец сказал Джек. – Теперь готово. Может, зубы ей почистить?
– Оставь на завтра, – сказал Уильям, громко зевая. – Какой смысл портить сейчас смазливенькое личико?
– Да, красивая девушка, – сказал Джек. – То есть была. Чем-то похожа на ту, Горация.
– Бедный Райе, – сказал Уильям. – В тихом омуте…
– Если уж начистоту, – ответил Джек, – то мы должны сказать Горацию спасибо за все эти чудесные трупы. Ведь это он познакомил доктора Мак-Кензи с… Что это?
– Что?
– Да шум этот. Там, в шкафу. Ты что, не слышал?
При этих словах волосы у меня встали дыбом и сердце замерло в груди. Несмотря на все попытки не шевелиться, сочетание нескольких факторов – нестерпимая духота шкафа, где я прятался, отвратительное действо, совершавшееся прямо перед моим тайником, скелет, прижавшийся ко мне так тесно, что я практически оказался в его объятиях, – заставило меня непроизвольно вздрогнуть всем телом, отчего высохшие кости издали трескучий звук.
Что были все мои страхи по сравнению с теперешним? Ведь меня обнаружили!
– В шкафу? – со смехом сказал Уильям. – Черт побери, Джек, ты что, вообразил, что «костяная нога» вдруг ожила?
– Говорю тебе, я что-то слышал, Билл.
Стекавший с моего лба холодный пот щипал глаза. Мысли бешено крутились в голове. Что теперь делать? Напрашивался только один вывод: дождаться, пока один или оба молодых человека не подойдут, чтобы разобраться, откуда шум. Тогда я распахну дверцы шкафа и брошусь вперед, полагаясь на то, что они остолбенеют от изумления, причем надолго, и у меня хватит времени спастись бегством.
Однако дело повернулось таким образом, что необходимость прибегать к отчаянному плану отпала сама собой, поскольку, хоть я уже и собрался действовать, Уильям сказал:
– Давай посмотри, если хочешь. Уверен, это просто крыса.
Время тянулось мучительно долго, я затаил дыхание; Джек не отвечал.
– Ладно, считай, что ты прав, – сказал он после невыносимо затянувшейся паузы. – Этот дом кишмя кишит всякой нечистью. Не стоило Мак-Кензи открывать колледж так близко к верфям.
– Ладно, тут одно хорошо, – сказал Уильям, – уйма забегаловок. Слушай, Джеки, дружок, я бы не прочь сейчас пропустить рюмашку.
– Ладно. Дай только я ее прикрою.
– Уверен, тебе хочется ее приласкать. Я бы мог оставить вас наедине на минутку.
– Сказал же – заткни свою грязную пасть!
– Ха-ха. Спокойно, спокойно, Джек. Шутка.
Мгновение спустя до меня донесся шорох мешковины, потом быстрые шаги. Лампа была погашена, дверь стояла открытой: приятели ушли, оставив меня в кромешной тьме в компании с трупом.
Призвав всю имевшуюся у меня силу воли, я заставил себя выждать еще несколько минут, пока окончательно не удостоверился, что веселая парочка вышла из дома. Затем, чувствуя безмерное облегчение и бессвязно что-то лепеча, я открыл дверцу и, пошатываясь, вышел из шкафа.
Сорвав с лица платок, я глубоко, с благодарностью , вздохнул. Какой бы смрадный дух ни стоял в комнате для вскрытия, он положительно казался бодрящим ; и свежим по сравнению с удушливо-спертым воздухом похожего на гроб шкафа, где я был замурован. Постепенно дыхание мое выровнялось, и самообладание – хотя бы в какой-то степени – вернулось ко мне.
Несмотря на все треволнения и ужасы, операция моя оказалась не такой уж и бесплодной. Пора было идти. Однако в обступившей меня кромешной тьме я не знал точно, где находится дверь. Поэтому пришлось извлечь свечу, которую я зажег, чиркнув последней спичкой, и огляделся.
Взгляд мой остановился на спеленутом саваном теле, вытянувшемся на столе. Меня мгновенно охватило необоримое любопытство. Подойдя к столу, я протянул дрожащую руку и медленно стянул верхнюю часть простыни. Яркое пламя свечи упало на лицо. Я глядел, и немота, ледяное чувство постепенно сковывали меня.
Колени мои дрожали, смятенные мысли бессвязно крутились в голове, кровь застыла в жилах.
Со сдавленным криком ужаса я попятился от стола и резко развернулся к нему спиной. И, объятый
