Камергер в фиолетовых одеждах, остановивший их, вышел вперед, зловеще улыбаясь:
– Прочь с дороги, деревенщина, или все разделят его судьбу!
Перевернутая повозка сейчас представляла собой кучу щепок. Далее колеса были разрублены на куски. Вол убежал. Придворные презрительно отбросили обломки в сторону, в то время как повозка регента Мотофузы продолжала свое неторопливое движение.
Танико встала на колени рядом со знаменосцем. Ее чуть не стошнило при виде раны. Живот был разрезан полностью сквозь плащ розового цвета. Все было залито кровью.
– Не терзайте себя, моя госпожа, – сказал знаменосец. – Не пачкайте ваше чудесное платье кровью старика.
Этот человек выжил в двух великих мятежах, стал героем только для того, чтобы умереть в грязи после жалкой уличной драки.
– Мне очень жаль, – сказала Танико. – Очень! – Она положила его голову себе на колени.
– Не терзайтесь за меня, моя госпожа, – произнес старик, пытаясь улыбнуться. – Я получил такую же рану, какую мне пришлось бы нанести самому себе, если бы я попытался покончить с собой как самурай.
Танико подняла голову, услышав грохот деревянных колес. Высоко над ней проследовала повозка регента, похожая на дворец на колесах. Когда она проехала, Танико увидела самого Мотофузу, глядящего на нее из заднего окна. Тонким лицом и жидкими усами он очень напоминал Хоригаву. На голове его был высокий официальный головной убор. Он смотрел на нее с легкой усмешкой превосходства.
Танико дерзко ответила взглядом на его взгляд. «По придворным традициям, мне должно быть стыдно смотреть прямо тебе в глаза, Мотофуза, – пыталась она сказать своим взглядом. – Но я хочу, чтобы ты увидел ненависть в моих глазах, понял, что время придворных уходит».
В ответ на ее взгляд ухмылка Мотофузы стала еще шире, обнажив покрашенные в черный цвет, согласно придворной моде, зубы. Он задернул занавесь своей повозки.
Многие из самураев Такаши лежали на земле избитые. Некоторые из них были без сознания. Оставшиеся на ногах выглядели злыми, побитыми и пристыженными одновременно.
Танико повернулась к одному из них:
– Отправляйся к господину Кийоси. Расскажи, что случилось, и предупреди, что мы ждем его здесь.
Она посмотрела вниз, на старого самурая, седая голова которого лежала на ее коленях.
– Тебе очень больно?
Он наградил ее улыбкой, которая на самом деле была гримасой боли.
– Конечно, нет, моя госпожа. Но я не буду жить. Вы можете оказать мне большую услугу?
– Любую.
– Никто из наших людей не вооружен. Кроме вас.
– Меня? Я не вооружена, – она посмотрела на свою руку, в которой был все еще зажат кинжал, отобранный ею у придворного. – Я передам его одному из твоих людей, и он поможет тебе.
Глубоко посаженные глаза смотрели прямо в глаза Танико.
– Мне хотелось, чтобы это сделали вы, если сможете себя заставить. Моего господина Кийоси нет здесь, вы занимаете его место. Я знаю, что прошу многого.
Танико медлила. «Я должна сделать это хорошо. Он не должен страдать. Я не могу сказать „нет'».
– Да. Ты должен сказать мне, что делать.
Его безжизненные пальцы похлопали по месту под грудной клеткой.
– Бейте сюда. Как можно сильнее. Направьте удар вверх, к сердцу.
Танико высоко подняла парадный кинжал с позолоченной рукояткой, сжав его обеими руками. Медленно опустила его, пока острие не коснулось указанного им места. Потом снова подняла нож. «Достаточно ли я сильна?»
– Скажи со мной: «Почтение Амиде Будде», – произнесла Танико.
– Почтение Амиде Будде, – прошептал старик.
Вложив всю свою силу, позволяя все сделать Сущности, как сказал бы Дзебу, она ударила кинжалом. Почувствовала сопротивление плоти, но сила удара и острота лезвия сделали свое дело, и ее кулаки ударились о его грудь.
Она посмотрела вниз. «Прошу тебя, умри». Его глаза были открыты, они не моргали. Она совершила это. Дала ему то, что он просил. Она остановила его сердце. Снова повторила: «Почтение Амиде Будде». Нежно указательным пальцем правой руки закрыла его веки. Медленно положила седую голову на землю и встала.
Огляделась. Небольшая группа самураев Такаши стояла вокруг нее. Когда она посмотрела на них, они низко ей поклонились. Она отдала кинжал одному из них и взглядом поискала Ацуи.
Он стоял рядом с одним из самураев, вцепившись в его ногу. Когда она повернулась к нему, мальчик отступил на шаг. Она протянула к нему руки, но он не пошевелился. Она сделала движение к нему.
Его глаза наполнились ужасом:
– Ты убила его! Ты вся в крови!
Танико осмотрела себя. Ее ярко-желтый плащ был весь перепачкан. Она не заметила, что старый
