Немного погодя Дефальк отодвинул кружку и наклонился к собеседнику.
– Мы с тобой давно друг друга знаем, так что давай говорить напрямую, – начал он. – Выкладывай все, что думаешь, а я скажу, что у меня на уме.
Знаком он приказал трактирщику приблизиться. Крамлод заулыбался.
– Да, Дефальк, таких откровенных людей, как ты, поискать! Я ведь помню, когда мы были молоды, ты гонялся за храмовыми юбками, обычных тебе было мало. Все мы в те времена считали тебя отважным романтиком, а ты не скрывал своего презрения к нам, заурядным людям с обычными вкусами. А помнишь, что ты говорил о деловом мире? Сплошное подхалимство и надувательство, тощие кошельки выслуживаются перед толстыми в надежде на их милости, а? Славные были деньки, не так ли? Подумать только, как сильно с возрастом меняются взгляды.
Он даже не давал себе труда притвориться, будто говорит в общем. Нагло ухмыляясь, он смотрел Дефальку прямо в глаза, а тот лишь жалко и приниженно хихикал. Крамлоду это вымученное веселье, очевидно, казалось музыкой. Тут появился хозяин, и Крамлод умудрился устроить целый спектакль из такого простого, казалось бы, дела, как заказ выпивки. Надо было видеть, как он серьезно совещался с Дефальком, выспрашивая его рекомендации, соглашался с каждым его словом, а потом перекидывался на сторону хозяина и вторил его возражениям, им же самим предварительно спровоцированным. Наконец он остановил свой выбор на небольшом стаканчике поссета. Дефальк заказал двойную огненную воду, чему я нисколько не удивился.
– Ты говорил о милостях, за которые одни выслуживаются перед другими, – продолжил Дефальк, как только хозяин ушел. – Вообрази, какое совпадение, Крамлод: именно этим я сейчас и занимаюсь. Да ты, наверное, и так уже догадался! От твоих глаз, старина, ничего не укроется. Одним словом, мой благородный друг, ты просто должен пригласить нас на эту вашу вечеринку. Тем самым ты поможешь нам, а себе не навредишь. Луриссиль присоединяет свои мольбы к моим – она умеет очаровательно просить, Крамлод, твое сердце вмиг бы растаяло, доведись тебе ее увидеть. Ну давай же, я ведь знаю, вы не прислали нам приглашение просто по ошибке.
Крамлод улыбнулся, изображая детское удивление.
– Я озадачен! – ответил он. – Нет, я просто сбит с толку! У меня нет слов! Подумать только, ты и Луриссиль – любители музыки! Ибо что же еще, кроме перспективы послушать оркестр, играющий на плоту музыку, которая рождается из отражения звездного света в озерной глади, могло заставить вас желать принять участие в нашем маленьком незатейливом празднике? Ну и ну – вот так думаешь, будто знаешь кого-то как облупленного, а он вдруг поворачивается к тебе боком, обнаруживая совершенно неожиданную черту характера.
Принесли напитки. Крамлод поднял свой стакан и обвел трактир полным вежливого любопытства взглядом, точно полагая тему исчерпанной. Дефальк криво усмехнулся и сделал большой глоток огненной воды: без сомнения, чтобы избавиться от определенного привкуса во рту.
– Ты прямо как старший брат, – заметил он, медленно покачивая головой, точно Крамлод и впрямь вызывал в нем какие-то сентиментальные воспоминания. – Дразнишь конфетой, а в руки не даешь, просто ради удовольствия чувствовать себя выше ростом! Слушай, старик, это просто бессовестно с твоей стороны. Ты ведь отлично знаешь, что никакой я не любитель музыки. Плут! – И он опять улыбнулся, точно плутовство Крамлода доставляло ему удовольствие. Однако морщинки, которые залегли вокруг его глаз, говорили скорее о душевной боли, чем об искреннем веселье, и Крамлод, видя это, упивался мучениями своей жертвы.
– Нет, правда, Дефальк. Я в полном недоумении. Что еще, кроме музыки, могло заставить тебя так пламенно желать приглашения на мой вечер? Я даже начинаю подозревать, что ты надо мной смеешься, а сам вовсе и не собираешься приходить.
Дефальк снова покачал головой, демонстрируя восхищение чувством юмора приятеля.
– Все понятно, Крамлод, ты решил притворяться до конца. Ну а мне это не нужно. Приглашение на твой вечер даст Луриссиль возможность зазвать госпожу Сквамаш к нам на обед на следующей неделе. Флот господина Сквамаша имеет разрешение на отлов рыбы в водах, смежных с водами моего тестя. Вот мы и хотим с ним договориться. Ну вот, я все сказал. Яснее просто некуда. Заметь, я прекрасно отдаю себе отчет в том, насколько важную услугу ты нам окажешь.
– Клянусь Трещиной, наконец-то я понял, Дефальк. До меня ужасно долго доходит, просто смешно. Надо же было сделать целую тайну из того, о чем я догадался бы сам, если бы подумал хорошенько. Господин Сквамаш! Ну конечно! Дарла вечно ворчит, что я слишком туп для исполнения общественных обязанностей. Я, конечно, с ней спорю, но в глубине души, признаюсь честно, думаю, что она права. Исключительный напиток, Дефальк. Как, ты говоришь, он называется?
– Поссет.
– Ах да. Ну что ж, дорогой друг, я получил большое удовольствие от общения с тобой. А теперь мне нужно идти, – бедняжка Дарла целый день сегодня крутится, нанимает музыкантов, надо ей помочь. Передавай Луриссиль мои самые горячие поцелуи.
Крамлод поднялся из-за стола сияя. Дефальк смотрел на него без всякого выражения – силился, должно быть, побороть отвращение, чтобы заговорить. Бородач взял паузу, давая собеседнику время собраться с мыслями. Наконец Дефальк заговорил:
– А как же твой вечер – мы приглашены или нет? – Голос его вибрировал от ненависти, которую он даже не потрудился скрыть.
Крамлод просиял, точно получил наконец то, чего давно дожидался. Лицо его сияло таким неприличным довольством, что, ей-богу, стыдно становилось за того, кто доставил ему такую радость. Он виновато улыбнулся, притворяясь, будто только что вспомнил, и поспешно сунул руку в карман своего шелкового камзола.
– Подумать только, какой печальный упадок могучей некогда памяти! Все время, пока мы с тобой переливали из пустого в порожнее, записка от Дарлы лежала у меня в кармане! На, держи! Умоляю, Дефальк, пощади мою гордость, никому не рассказывай об унизительной… забывчивости, которую я только что тебе продемонстрировал! – С этими словами он бросил на стол скрученную трубочкой и перевязанную ленточкой записку, жизнерадостно взмахнул на прощание рукой и вышел.
Некоторое время Дефальк продолжал сидеть, тупо уставившись в пространство. У него был вид человека, старающегося заглушить в себе все чувства и мысли.
Мне было так за него стыдно, будто это не его одного, а нас с ним вместе только что обвели вокруг
