материнского кокона и наполовину зарылась в почву. Личинка тяжеловесно покачивалась в воздухе, деловито проедая себе путь. Мальчик с криком восторга со всего размаха опустил на нее острие меча.
Краем глаза я заметил, как рассыпалось на части его импровизированное оружие, а сам он, не в силах вовремя затормозить, налетел на личинку и, потеряв равновесие, упал, – все это можно было предвидеть. Мое внимание было поглощено пикировавшим на мальчишку Собирателем, которого я еще надеялся остановить. Вот он завис прямо над ним, жало вытянулось вперед и вверх, готовое нанести удар. Я метнул копье, изогнувшись в прыжке, чтобы придать броску максимальное ускорение и мощь. У меня чуть глаза не выскочили, с таким напряжением я толкнул древко. Падая, я почти лениво наблюдал, как мое копье вошло глубоко в намеченное место и крылатый гигант камнем рухнул вниз, в то время как тело его конвульсивно сжалось и хвостовое жало пробило переполненное драгоценной жидкостью брюхо.
Сгруппировавшись, я ударился о землю и тут же перекатился на ноги. Груз Собирателя черной рекой разлился в воздухе, сам он, кувыркаясь, летел навстречу гибели. Я уже мчался к мальчишке, споткнувшись лишь однажды, когда земля под ногами вздрогнула от падения тяжелого тела.
Жидкость, дождем хлынувшая из внутренностей Собирателя, промочила Уимфорта насквозь, но, когда я подбежал к нему, он уже почти высох. Не потому, что черная жижа стекла на землю, нет, она в него впиталась, проникнув в каждую пору его кожи, как вода проникает в сухой песок. Только волосы все еще оставались влажными, и потому, когда я схватил его за шиворот, чтобы поднять на ноги, моя левая рука коснулась вымокших кудрей, и кровь демона зашкворчала на моей ладони, как масло на сковородке.
Бросив мальчишку – он и так уже приходил в себя, – я заплясал вокруг него, тряся рукой, которую жгло, как огнем. Жидкость невозможно было стереть; но вскоре она сама собой высохла и превратилась в черный порошок, не вызывавший никаких ощущений. Его я просто сдул. Однако хочу засвидетельствовать, что результатом моего соприкосновения с Эликсиром стало противоестественное явление: с тех самых пор я могу то, чего не мог никогда раньше, – а именно одинаково хорошо пользоваться обеими руками, и если я все делаю в основном правой, то только в силу привычки.
Видя, что мальчик уже стоит на ногах, я схватил его за руку и поволок обратно, в лабиринт разлагающихся останков и обломков боевых машин. Он бежал резво и нисколько не сопротивлялся. Получив наконец то, к чему он так давно стремился, мальчишка думал теперь только об одном – как доставить драгоценную добычу домой в целости и сохранности – и потому готов был выполнять любые наши указания, которые могли этому поспособствовать. По меньшей мере два Собирателя уже направлялись к своему поверженному собрату, обшаривая взглядом землю в поисках врага. Я сказал Уимфорту, куда прятаться, и он тут же в точности исполнил мое распоряжение: нырнул под опрокинутую колесницу. Сам я распростерся на груде относительно антропоидной мертвечины и замер.
Нас не заметили: гиганты-жалоносцы патрулировали территорию целым отрядом, но, не зная, что именно следует искать, не догадались, по-видимому, что опасность может исходить от существ гораздо меньшего размера, нежели они сами. Да и в самом деле, часто ли киты погибают от блох? Как только вторая эскадрилья Собирателей довершила погребение нашей жертвы – то есть подобрала все до капли остатки Эликсира, – патрули убрались и вернулись на свои обычные места над кишащей личинками равниной.
Мы как раз собирались идти искать Барнара, когда он сам крадучись вышел на прогалину. С ним вместе мы повели нашего ставшего на удивление кротким подопечного подальше от неописуемого зрелища, которое представляла собой гора и окружающее ее пространство. Барнар видел все, что произошло, слова были не нужны. Забравшись поглубже в усеянные обломками недавних сражений джунгли, мы опустились на землю. Я принялся неспешно починять разорвавшийся ремешок сандалии. Мой друг полулежал, откинувшись на полуразбитый таран, и играл своим боевым топором, ставя его рукояткой на кончики вытянутых пальцев. Некоторое время он удерживал его в вертикальном положении, водя туда-сюда ладонью, потом ронял вперед так, что топор, перевернувшись в воздухе, вонзался в белую, точно недозрелый сыр, почву подземного мира, которой служила громадная шкура Сазмазма, жертвы коварного волшебника. Тогда он выдергивал топор, и все начиналось сначала.
Уимфорт некоторое время слонялся между кучами обломков, смакуя свой подвиг и наслаждаясь свершившимся переходом в пантеон героев. Он то напевал, то насвистывал, то принимался вполголоса разговаривать сам с собой, точно беззаботный ребенок, собирающий на пляже ракушки.
Но вскоре его начало прямо-таки пучить от восторга. В мечтах своих он уже вступил во владение всем, к чему давал доступ Эликсир, и сохранять спокойствие стало явно выше его сил. Он все яростнее тыкал найденной им в груде оружия булавой во что попало, бормотание его становилось все более и более лихорадочным. Откуда-то он достал замечательный образчик оружейного искусства – бронзовый щит с выгравированным на нем изображением земного колеса в окружении зодиакальных символов. Сначала я подумал, что он хочет взять его себе. Вместо этого он начал размеренно ударять по нему булавой. С каждым ударом из его груди вырывался ликующий крик, раз за разом все громче и громче. Вприскочку, словно демон, с гиканьем колотил он по щиту, пока отдельные удары не слились в беспрерывный гул, а искусная резьба не начала покрываться царапинами и шрамами. К тому времени, когда Барнар вырвал булаву у него из рук, он уже довел себя до состояния полного исступления. Ухмыляясь, невидящими глазами глядел он на нас, двоих из целой армии недоумков, которые смеялись над ним и ставили палки в колеса, мешая достижению великой цели. Но теперь-то мы убедились в его правоте, а вскоре такая же возможность представится и всем остальным.
–
И так далее, и тому подобное. Хотя голос его вскоре утратил опасную громкость, выступление от этого не стало менее выразительным, и мы еще долго сидели, обмениваясь невыразимо тоскливыми взглядами под шквальным огнем его красноречия. Мы узнали о том, какое славное будущее ждет Кайн Газер, столицу края полноводных рек, привольных пастбищ и неисчислимых стад джабобо. Немало было сказано и о том, которые из младших братьев стольного града разделят, разумеется лишь частично, его судьбу, а кому придется искупать свои былые перед ним прегрешения чисткой отхожих мест и помоек. Затем на нас излился целый поток информации о том, какие города и народы со всего белого света когда-либо имели контакты с Поздним Кайрнлоу и каким образом их отношение к возлюбленной отчизне нашего героя должно было повлиять на их дальнейшую участь.
По мере того как на нас обрушивались все новые и новые сообщения, настроение наше становилось все мрачнее и мрачнее. Один и тот же невысказанный вопрос застыл в глазах у нас обоих, но ответа на него мы не находили.
