много столетий тому назад. Так молодая женщина вновь обрела красоту, которой суждено было обратиться в прах в незапамятные времена, если бы не вмешательство святотатственного бессмертия. Наконец стоны Ниасинт умолкли, морщины боли на лбу разгладились, и она, здоровая и чистая, погрузилась в сон. Мы отошли от нее и приступили к неотложному разговору с глазу на глаз. Бант, очевидно, приготовился предъявить нам суровые упреки, но Костард, опередив его, проблеял:
– Дядюшка Барнар, клянусь Трещиной, как ты мог? – И голос изменил ему.
Признаюсь, мы с Барнаром обменялись мимолетным взглядом, подумывая, не ввести ли наших компаньонов в заблуждение, но тут же отказались от этой мысли, отдав предпочтение мужественной прямоте. С улыбкой соболезнования я похлопал Костарда по спине.
– Что делать, мы рискнули и проиграли.
– Да, вы рискнули, а мы потеряли наше Снадобье для Полетов! – Этот наглый молодой болван и впрямь рисковал сорвать себе голос, так он звенел, а его крохотные крысиные глазки грозили выкатиться из-под тяжелого козырька бровей. – Вы двое вылетели из туннеля! Да вы и сейчас еле на ногах стоите!
– Непросто научиться контролировать каждый свой шаг, племянник, – объяснил Барнар. – Поскольку конечности наши умащены, любое неосторожное движение отрывает нас от земли. Мы пока еще только учимся твердо ступать по ней, не думая о каждом шаге.
– Давайте перейдем прямо к делу, – решительно вмешалась Ша Урли, единственная, кому удалось сохранить сравнительно дружелюбную улыбку. – Вполне понятно, что вы прикарманили чересчур много Снадобья, иначе откуда катастрофа? И вот это?
Она показала в сторону громоздившихся на горизонте когтей. Мы все взглянули туда и тут же увидели трех Фуражиров, которые подскочили к конечности Омфалодона и принялись карабкаться по ней. Мы увидели, как сверкнули их небольшие на таком расстоянии челюсти, как яркими Ручейками брызнула кровь демона, а потом произошло то, что вполне можно было предвидеть, но от чего тем не менее У нас глаза на лоб полезли: Фуражиры, молотя ногами, словно цепами, взмыли в небо.
В воздухе гигантов охватила паника: ничто в их природе и образе жизни не подготовило их к такому повороту событий. Лихорадочно взбивая воздух длинными конечностями и кренясь то на одну сторону, то на другую, скрылись они в рубиновой мгле, не понимая, что каждая отчаянная попытка дотянуться до твердой почвы уносит их еще выше. Тем не менее, пока мы наблюдали за ними, еще около дюжины Фуражиров собрались вокруг когтей, привлеченные, вероятно, запахом крови Омфалодона. Двое или трое из них, ступая на те места, где плоть уже была сорвана или омыта потоком крови, удержались на ногах и покормились. Тем временем мы заметили, что широкий фронт Пожирателей, стремившихся до сих пор исключительно к маячившей в отдалении крепости, раскололся, обретя вторую путеводную звезду – когти Омфалодона.
Но, как ни потрясающ был этот спектакль, меркантильные вопросы собственности вскоре вновь завладели умами наших компаньонов.
– Итак, единственный вопрос, который еще имеет смысл задавать, заключается в следующем: поделитесь ли вы Снадобьем для Полетов с нами, лишившимися из-за вашей жадности своей доли, или откажетесь? – подвела итог Ша Урли.
– О каких долях можно говорить, – возразил я, – когда речь идет о предмете, обладание которым напрямую зависит исключительно от удачи? Ты, например, задержалась не из-за нас, а из-за Ниасинт, которая попала в беду, что, конечно, свидетельствует о твоем благородстве! Тогда как почтенный Ха Оли и молодой Костард лишились своей доли Снадобья из-за того лишь, что не сумели удержать его и равновесие одновременно, когда земля под ногами закачалась. Надеюсь, вы согласитесь, что мы сделали все возможное, чтобы помочь вам во время возмущения почвы, однако первое правило авантюриста, если говорить без обиняков, гласит: «Свою добычу каждый бережет сам».
Костард долго еще продолжал верещать, а Бант – заниматься казуистикой, но мы были непоколебимы, хотя сохранять твердость и вежливость одновременно становилось все труднее и труднее. Шаря глазами по сторонам, чтобы немного отвлечься, я заметил, что вся нижняя часть когтей Омфалодона покрылась, словно мхом, Пожирателями, в то время как их верхние суставы скрыло облако Фуражиров, неожиданно для себя взлетевших в воздух. Громадные пальцы яростно дергались, снова и снова, и до нас доносились сухие щелчки, – это раскалывались и мелким мусором летели вниз панцири Пожирателей, столкнувшихся с громадными цепами. Но, несмотря ни на что, Фуражиры все прибывали и прибывали. Я взглянул на небо.
В самом ли деле проливающий кровавые слезы глаз, это мрачное светило здешнего вечно темного неба, слегка дрогнул, или мне это только показалось? Правда ли, что взгляд, устремленный им на давно погребенную и вдруг снова воскресшую к жизни часть самого себя, сделался более пристальным, чем обычно? А слезы полились еще чаще, чем раньше, ведь неполным было освобождение, произошедшее одним небом ниже того прокаленного солнцем рая, к которому стремился он издревле?
– Довольно, Костард, – воскликнула Ша Урли, ибо он один продолжал разглагольствовать перед нами. – Ты лишь попусту сотрясаешь воздух! Разве не ясно, что наши друзья скорее голышом в огонь прыгнут, чем расстанутся хотя бы с малой толикой своей поживы? – И она обратилась ко мне. – Знаешь, Ниффт, глядя на тебя сейчас, я не могу удержаться от улыбки, нет, даже от смеха… – И она и впрямь сначала улыбнулась, а потом и расхохоталась, вполне непринужденно, на мой взгляд. – Прости мои слова, – продолжила она, как только смогла, – но я так и представляю, как у тебя от свинской жадности кишки до самой задницы свело при одной мысли о том, чтобы расстаться хотя бы с десятитысячной частью своих богатств!
– Я и впрямь слегка опечален, – был мой сдержанный ответ, – что ты считаешь, будто я достоин столь резких выражений. Простая истина заключается в том, что все, что мы делали, мы делали и ради вас тоже. Вот и сейчас мы готовы – если, конечно, такое транспортное средство вполне отвечает вашим требованиям, – вернуть вас всех назад, в относительную безопасность Гнезда. Ведь, в конце концов, разве не ждет нас там задача, выполнить которую мы подрядились с самого начала и из которой вы, если не ошибаюсь, намеревались с нашей помощью извлечь прибыль? Ибо теперь мы вполне в состоянии отработать обещанную тобой, Ха Оли, плату. А? Королеву-Мать никто не подоит, пока мы тут стоим и переминаемся с ноги на ногу.
Это их проняло, но Костард так и не успокоился, и все время, пока мы вязали веревочные петли для воздушной транспортировки наших компаньонов, он продолжал ныть.
– Это просто немыслимо несправедливо, дядюшка! Вы украли кусок демона из моей камеры, вы воспользовались моей собственностью, чтобы определить местонахождение и приобрести чудесное Снадобье, а теперь (и это не говоря уже о том, что своей жадностью вы лишили всех остальных возможности получить его), теперь вы отказываетесь…
Тут Барнар мягко зажал рот и затылок юноши между двумя огромными, испещренными шрамами лапами.
