Капитан-лейтенант Боря Гелетин. Всегда о самых смешных вещах говорил с совершенно серьезным видом. Вроде серьезно говорит, а мы животы надрываем. Любил дружески подначить. После боевой службы получил повышение. Поначалу было нелегко, пришлось всему учиться самому. Было тяжело, но он справился. Хороший специалист. Настоящий ракетчик. Один раз с ним поспорили, что он за десять секунд пробежит половину лодки и откроет все клапана в своем заведовании. Так он добежал и открыл. Спец был что надо! В начале лета у Бориса случилось большое несчастье с сыном. Мы все очень переживали за него. Говорили: «Боря, держись!» И он держался.
Мичман Сергей Кеслинский был тоже настоящим суперспецом. Таких специалистов по обслуживанию ракетного комплекса мы вообще больше не встречали. На «Курске» — с матросов. Всю свою боевую часть знал наизусть, мог с закрытыми глазами все разобрать и собрать. Бывало, кто-то что-то забудет. Он сразу: «Что у вас?» Выслушает и, не глядя ни на технику, ни на документацию, тут же говорит, что и как следует делать. Не было случая, чтобы он в чем-то ошибся!»
Каюсь, но вначале эту маленькую и хрупкую девочку я принял за дочь кого-то из членов экипажа. Так я познакомился со Светланой — вдовой начальника химической службы «Курска» Вячеслава Безсокирного. Мы разговорились прямо в коридоре видяевского Дома офицеров. Родом Света из Севастополя, а потому и встретилась со своим будущим мужем в училище на танцах. Через год к этому времени Слава имел уже четыре «галки» на левом рукаве, сыграли свадьбу. Затем было рождение сына Димы и назначение на Северный флот.
— Вначале Славу назначили в экипаж строящейся лодки «Белгород», и мы два года провели в Обнинске, где экипаж учился в учебном центре, — рассказывает мне Светлана. — В Видяеве мы уже год. Когда достраивать «Белгород» перестали, Славу перевели на «Воронеж», затем уже на «Курск». На нем он ходил в первую автономку в Средиземное море, мечтал о второй...
Не все в жизни у этого 30-летнего офицера было просто. До «Голландии» Слава успел закончить техникум. В недоброй памяти 93-м отказался принимать украинскую присягу и был за это отчислен как «неблагонадежный». Затем удалось восстановиться в инженерном училище имени Ленина, что в Пушкине, и уже там получить столь долгожданный офицерский кортик.
Из выпускной характеристики В. А. Безсокирного:
Листаю личное дело начальника химической службы. Вот и самая последняя аттестация — там тоже не отмечено ни одного недостатка!
Из аттестации В. А. Безсокирного:
Вячеслав Безсокирный родом из Сумской области из небольшого городка, почти деревни, с романтическим названием Ворожба. Обычная рабочая семья. Отец всю жизнь проработал на железной дороге в вагонном депо, мама — дежурной по станции. Когда Слава приезжал с женой к себе домой, половина отпуска проходила в походах по гостям: родные и знакомые гордились земляком — морским офицером. Но, разумеется, больше всех гордилась его мама Галина Алексеевна. Как ни странно, но именно деревенская хватка Славы очень помогла им со Светой в Видяеве. Когда начались постоянные многомесячные задержки зарплаты, начальник химической службы атомохода брал в свои нечастые выходные в руки ружье и удочку и уходил в сопки. Прекрасный охотник и рыболов (добавим: и поэт, поскольку Слава писал стихи о морской службе), он таким образом кормил не только свою семью, но и семьи своих друзей. А потому в семье Безсокирных порой питались сверхдефицитными на Большой земле крабами, но не имели куска хлеба.
Естественно, мы говорили со Светой о ее с сыном будущем. Что ждет эту хрупкую женщину в нашем нынешнем беспощадном мире?
— Я не знаю, что меня теперь ждет, — честно призналась Света. — За Славой я всегда была как за каменной стеной. Он всегда сам решал все «большие» дела, и как теперь мне все это делать теперь одной, ума не приложу.
Думаю, просить жилье в Белгороде. Все же Слава был в составе именно белгородского экипажа. Там живет сейчас и его первый командир. Обещали помочь и с жильем, и с работой. У меня к тому же еще украинское гражданство.
Так что проблем хватает. Но это все как-нибудь образуется. Самое страшное, что я больше никогда не увижу Славу...
Едва ли не каждая семья «Курска» — это неповторимая, романтичная история любви, история жизни. Но все же история отношений Сережи и Наташи Ерахтиных, наверно, самая трогательная и необычная.
Они познакомились совершенно случайно, когда подружка уговорила Наташу сходить на дискотеку в военно-морское училище. Уговаривала она ее давно, но Наташа всякий раз отказывалась. Дело в том, что Наташа с детства плохо слышит и всегда была вынуждена пользоваться слуховым аппаратом. Поэтому танцевальных вечеров избегала, а в тот раз почему-то неожиданно для самой себя согласилась. Там на вечере ее увидел Сергей, увидел и влюбился. После вечера Наташа убежала от него, не оставив адреса. Может, потому, что не поверила в искренность чувств решительного курсанта, может, потому, что боялась признаться себе в том, что он ей тоже понравился. Однако для любящего сердца не бывает преград, и Сергей нашел адрес девушки по интернету. В первое же увольнение он стоял с букетом цветов на пороге ее дома. У Наташи был знакомый парень, но курсант не оставил ему никаких шансов. Затем — год встреч, предложение и свадьба. Родители сделали молодоженам подарок — путевку на двоих в Сочи. До сих пор тот месяц Наташа вспоминает как самые сказочные дни своей такой недолгой совместной жизни.
Мы сидим с Наташей на кухне ее маленькой видяевскои квартирки. Рядом крутится маленькая Кристинка. Наташин папа, боевой офицер, полковник, приехавший поддержать дочь в трудную минуту, стирает в ванной.
— У нас была настоящая, удивительная любовь! — говорит мне Наташа. — Сережка был как вихрь! Мы оба заядлые романтики. Он так гордился мной и нисколечко не стеснялся, что я плохо слышу! Я была самая-самая счастливая. Когда мы гуляли, он ходил со мной под руку с гордо поднятой головой. Я его называла «мои ушки». Очень ухаживал за Кристиной. Когда ночевал дома, всегда вставал к дочке ночью, если я спала и не слышала ее плача.
Сережа был потомственным моряком. Его отец мичманом прослужил много лет в Видяеве. До этого прошел Германию и Чернобыль. Здесь, в Видяеве, остался жить и после выхода в отставку. С детства Сергей увлекался электроникой. Именно она была главным смыслом его жизни. Судьба порой преподносит столь невероятные сюрпризы, что их неспособны были бы придумать самые изощренные писательские умы. Так получилось и у Сергея. Дело в том, что информатику в видяевскои школе ему преподавала Ирина Лячина, супруга его будущего командира. Именно она и вложила в душу мальчишки любовь к компьютерам, помогла найти свой путь в жизни. А потому, когда стал вопрос о выборе места службы, для Сергея и Наташи вариантов не было: только в Видяеве!
Они жили друг другом и вместе стойко переносили все невзгоды. Когда не выплачивали деньги и приходилось чуть ли не голодать, Сергей все равно умудрялся радовать Наташу то яблоком, то конфетой. С получки (большая часть которой сразу же уходила на долги) он обязательно покупал ей большую шоколадку с орехами. Это было для обоих неслыханным мотовством, а потому шоколад они ели по кусочку за чаем, растягивая удовольствие на два-три вечера.
Сейчас кухня и коридор квартиры Ерахтиных чуть ли не до потолка завалены мешками и ящиками с гуманитарной помощью.
—Вот сколько теперь попривозили, — говорит Наташа, показывая рукой на продуктовые завалы. — А я даже есть не могу, как подумаю, что все это плата за его жизнь. Зачем нам все это сейчас, когда его нет! Раньше надо было!
В выпускном курсантском альбоме Сергея Ерахтина записано: «Серега! Ты классный парень, таким и оставайся!» Жене и друзьям он всегда говорил, что мечтает стать адмиралом. Что ж, если каждый солдат носит в ранце маршальский жезл, то почему старшему лейтенанту не носить адмиральский?
Одним из лучших друзей Сергея по училищу был Андрей Гречиха. После окончания училища он попал на Камчатку. Когда был в отпуске в Петербурге, друзья встретились. У Сергея отпуск только начинался, а у Андрея уже кончался. И тогда он, плюнув на все, остался еще на несколько дней, чтобы побыть с другом. Может, было у него предчувствие, что эта их встреча — последняя? Потом Андрей писал Ерахтиным, что за опоздание его строго наказали. Что ж, если эти строки прочитают командиры старшего лейтенанта Андрея Гречихи, пусть простят они ему тот невольный грех.
Двухлетняя Кристина, кокетничая, крутится перед нами, затем надевает мою фуражку. Говорит:
—Папа! Папа!
В горле сразу ком. Мы замолкаем. Наташин папа закрывает лицо рукой и быстро уходит на балкон. Наташа, сдерживая слезы, забирает у дочери фуражку.
—Это не папина! Это дядина! — говорит она.
В то их последнее утро Сергей выглядел как-то странно. Он долго стоял у кроватки спящей дочери, словно старался навеки запомнить ее черты. А выйдя из квартиры, снова вдруг постучал в дверь. Наташа открыла.
Ты что-нибудь забыл? — спросила она.
Нет, просто хотел посмотреть на тебя еще раз! — ответил он.
—Двенадцатого августа мы пошли с девочками за грибами. Я ничего не чувствовала. Вернулись. Вижу, к нам идет свекровь и лицо какое-то странное, как маска, — рассказывает Наташа. — Она-то мне и сказала, что наша лодка затонула. Мы все плакали. Сережина младшая сестра повторяла: «Как же я теперь жить буду без своего братика?» Она его очень любила. Мы все дни так ждали, так надеялись на чудо. Сердце отказывалось верить в плохое. Я уверена, что Сережа был в кормовом отсеке. Приехала моя мама. Одна гадалка ей сказала, будто Сережа жив. Ей показали фотографию. Она на нее посмотрела и говорит: «Не могу понять, где этот человек. На земле его нет, в воздухе его нет и под землей тоже. Но он жив!» Я и сейчас верю, что он жив. Но у него так мало кислорода и ему так тяжело.
