Несмотря на царящее вокруг веселье, мне становится почему-то тревожно, словно с обретением креста у меня начинается какая-то совершенно другая жизнь…
Вечером в снятом нашим классом для выпускного вечера ресторане мы уже вовсю рассуждали с Мишкой о дальних плаваниях и дальних странах. Еще бы, мы уже знали, что нас ждет “солнечный Пиллау” — Балтийск. Отныне мы командиры десантно-штурмовых взводов гвардейской бригады морской пехоты Балтийского флота.
Когда я не утерпел и показал другу только что переданный мне семейный талисман, тот иронично скривил губы.
— Ты что, верующий?
— Да вроде бы нет, — замялся я. — Это просто семейная реликвия, наш оберег от всех напастей!
— Выбрось и забудь! — сплюнул Мишка. — Вот амулет так амулет!
Он запустил руку за ворот рубашки и вытащил оттуда маленького эбонитового чертика на тесемке с желтыми глазками и оскаленной пастью. Выражение рожи у чертика было столь злобное, что меня даже передернуло:
— Зачем тебе эта дрянь?
— Уж защитит получше твоего креста! — усмехнулся Мишка. — Считай, что это мой родовой амулет! Мне его моя бабка передала, а она у нас в поселке всегда первой ведьмой считалась!
Мишкину бабку я уже имел честь лицезреть, а потому сейчас говорить о ней мне совсем не хотелось и я сменил тему, заговорив о нашем недалеком будущем, ведь как морским пехотинцам нам предстояло участие в боевых службах кораблей.
— Сейчас, насколько я знаю, балтийская бригада несет службу в Анголе. Один батальон в готовности в Балтийске, второй — на боевой службе. И так по очереди: полгода одни, полгода другие. Представляешь, что мы скоро без всякой турпутевки попадем в настоящую Африку! Сколько всего там увидим!
— Ну, старикашка! — охладил мой пыл Мишка, явно стремясь деланно важным видом произвести впечатление на свою знакомую. — Скажу тебе, как старый морской волк молодому: главное для тебя — это не вывалиться в иллюминатор в штормовое море!
— А что будет, если все-таки выпадет? — испуганно заморгала Мишкина подружка.
— Что, что! Акула слопает! — добил ее Мишка.
— Неужели и такое бывает? — ужаснулась уже и моя спутница.
Требуемый эффект был достигнут, но Мишке этого было мало.
— У нас на флоте и не такое бывает! — понесло моего друга. — Особенно когда много “шила” проглотишь!
— Зачем же морякам шило-то глотать надо? — в ужасе всплеснула руками одна из девушек.
— Это наша старая пиратская забава! — вновь хохотал Мишка.
— Да не слушайте вы этого болтуна! — успокоил я перепуганных девчонок. — “Шилом” на флоте называют спирт.
Наши спутницы весело посмеялись над Мишкиным остроумием и своей наивностью. Мы пили вино и танцевали до упаду. Боже, как я был счастлив тогда!
В одну из ночей на Небесном Холме я проснулся от далеких криков и железного лязга. Звуки были незнакомы и в то же время очень и очень узнаваемы. В тревоге я выскочил из своего жилища и сразу же наткнулся на стоявшего у порога Любомудра.
— Что случилось? — крикнул я ему.
— Не стоит беспокоиться! — ответил он мне. — Иди и спи. Все идет своим чередом.
— И все же что происходит? — не удовлетворился я ответом.
Любомудр пожал плечами, хотя все же был явно взволнован.
— Наши враги хотят выкрасть тебя! — сказал он нехотя после паузы. — Но все плохое уже позади, и сейчас мы добиваем последних! Спокойной ночи тебе, Посланник!
Ничего себе, спокойной ночи! Надо ли говорить, что я так и не сомкнул глаз?
А под самое утро в моей землянке внезапно оказалась девушка. Как она могла пройти сквозь все заслоны и пикеты, просто удивительно. Лицо незнакомки было озабочено и радостно одновременно.
— Не волнуйся! — сказала она мне. — Никто не посмеет причинить тебе зло, пока я с тобой!
Я еще раз внимательно глянул в ее лицо и обмер, ибо узнал. Именно это лицо я видел тогда в небе, когда лежал распнутый на жертвенном камне, именно эту девушку я видел тогда на ночном шоссе! Та же копна длинных золотых волос, те же огромные голубые глаза. На голове ночной гостьи был венок из полевых цветов.
— Мы, кажется, уже встречались? — неуверенно спросил я, ища ее взгляд.
В ответ незнакомка загадочно улыбнулась:
— Я рада, что ты меня еще не забыл!
Девушка подошла ко мне и несколько раз провела ладонью по голове:
— Я очень долго тебя ждала, ты мне слишком дорог, и поэтому я очень боюсь тебя потерять! — не сказала, а выдохнула она.
— Но кто ты? — спросил я ее, совершенно сбитый с толку происходящим.
