своенравия бабки не осталось и следа — покинув родные края, старая ведьма погрустнела и приумолкла. Горыныч летел неподалеку. Он то улетал зачем-то вперед, пугая своим грозным видом работающих в полях селян, то отставал, чтобы затем быстро нагнать. Верхом на Змее обосновался вездесущий Всегдр. Мальчишка благодаря заботам Эго уже почти поправился и теперь не разлучался со Змеем, к которому очень привязался после нашего спасения с Буяна. Дракон платил ему тем же.
Мы ехали не торопясь, и во всех селениях нас встречали хлебом и солью. Впереди и сзади нас следовал почетный эскорт из двух десятков молодых воинов. Гордясь тем, что им поручено такое важное дело, они относились к своим обязанностям со всею возможной серьезностью, вызывая наши улыбки. Качаясь в седлах, мы о чем-то болтали или дремали, совершенно не боясь, что где-то за ближайшим кустом нас может подстерегать смертельная опасность. Мы были среди своих и ехали по своей земле.
В который раз прокручивая в голове эпизоды последних дней, я снова и снова вспоминал свой разговор с Коушем, но от этих вспоминаний мне становилось не по себе. Допустим, что Коуш имел какую-то связь с миром будущего. Это вполне могло быть. Подтверждение тому не только английский замок, но и исчерпывающая информация о моей прошлой жизни. Хотя и это еще не доказательство. Главный ведьмак все время твердил о некой Книге Судеб, возможно, мои биографические данные он раскопал именно в ней. Но сейчас меня волновало даже не столько это. Коуш объявил мне о том, что по моему следу уже вышел некто, кому поручено меня уничтожить. Кто он, этот Гений Зла? Откуда и кем послан? Когда и где мы с ним уже встречались, где встретимся снова, так ли уж предрешен исход этой встречи?
Но вот впереди показалась знакомая, покрытая лесом гора — Небесный Холм. Нас уже там ждали. У подножия Холма в конном строю отряд воинов. Завидев нас, они разразились долгими и громкими криками. Проезжая мимо, Вышата выкрикнул ответное приветствие, что вызвало еще больший приступ восторга. Далее теснились волхвы в белых одеждах. Их было много, наверное, несколько десятков. Видимо, собрались со всех концов земли, из всех родов. За волхвами теснилось множество народа. Впереди всех, устало облокотившись на посох, стоял Любомудр. Мне показалось, что за время нашего отсутствия он еще больше постарел и осунулся.
Соскочив с коня, я молча вытащил Кладенец, поднял его над собой. Эффект был потрясающий. Меч вспыхнул, играя всеми цветами радуги. Люди закрыли глаза от нестерпимого сияния и пали ниц. Остался стоять лишь Любомудр. Старец воздел руки к небу и заговорил:
— Там отец наш Сварог идет с нами и мысли свои посылает с неба на землю, и земля от этого расцветает. И Матерь Слава хочет ныне петь о трудах ваших ратных. И мы должны ее слушать и желать решающей битвы за землю и веру, какой бы жестокой она ни была! Матерь Слава сияет ныне в облаках, как Солнце, и, радуясь нынешним победам, возвещает о будущих, а врагам нашим сулит скорую погибель! Но и мы не боимся смерти, ибо имеем жизнь вечную, а потому и должны радеть о вечности, ибо все земное против нее — ничто! Наши жизни — всего лишь искры, сгораем во тьме, словно нас никогда и не было. Но зато остаются после нас дети наши и дела наши, остаются после нас боги наши и святыни! Вы славные потомки Дажьбога, родившего вас через корову Земун, а потому Матерь Слава всегда пребудет с вами!
— Слава богам нашим! Слава! Слава! Слава! — в едином дыхании вырвалось у собравшихся.
Я подошел к нему, и старец меня просто обнял, сказав всего лишь одну фразу:
— Спасибо, сынок! Я все-таки тебя дождался!
Затем волхвы творили вокруг Кладенца молитвы. Празднество растянулось на целый день. Волхвы, разжигая ритуальные костры, приносили в жертву белых коней, водили вокруг идолов хороводы, распевая своими хриплыми низкими голосами священные гимны.
Любомудр все время находился около меня. Ни о чем не говоря, он лишь покачивал своей седой головой в такт распевным песням и обернулся ко мне всего лишь раз, сказав умиротворенно:
— Ты только послушай, Посланник, как хороши Златогоровы гимны! Истинно лепы!
Мы пили медовую брагу и заедали ее жареным мясом с жертвенных костров. Не знаю почему, но еда, изготовленная человеческими руками, казалась мне вкуснее и приятнее, чем невесть откуда появлявшиеся дары самобранки. Хотя, скорее всего, я чересчур предвзят. В разгар праздника я отправился поискать моих товарищей. Вышату я нашел в кругу седовласых воевод. Вышата что-то неторопливо им рассказывал, а те так же степенно слушали, задавая время от времени какие-то вопросы. Медовуха и еда оставались почти нетронутыми. Я подошел к говорящим, вежливо поздоровался. Воеводы приветствовали меня, встав и склонив головы. Пожав им руки, извинившись за прерванную беседу, я пожелал всего самого доброго и пошел дальше.
Вакулу я увидел в окружении таких же, как и он, веселых молодых здоровяков. Здесь тоже центром внимания был мой сотоварищ, но брагой в этой компании явно не пренебрегали. Похохатывая своим густым басом, Вакула что-то изображал в лицах. По отдельным фразам я понял, что в данный момент речь шла о его поединке с Черномордом. В рассказе Вакулы обстоятельства этой схватки выглядели несколько иначе, чем было в действительности. Для чего это надо было Вакуле, я так и не понял. Из рассказа Вакулы следовало, что Черноморд долго таскал Вакулу по небу, а тот, ухватившись за развевающуюся бороду врага (которой никогда не существовало в природе!), прямо в небесах подбирался к Черноморду все ближе и ближе, чтобы поразить его своей палицей.
Пытался Черноморд, хотя и безуспешно, утопить Вакулу в пучине океана, но и здесь ему не повезло. Вакула опять оказался на высоте! Невероятный рассказ вызвал бурные приступы восторга у присутствующих, бывших уже хорошо навеселе. Несколько поодаль от развеселой компании тихонько сидел старенький гусляр и, щуря свои подслеповатые глаза, все внимательно слушал и запоминал.
“Вот так и рождаются былины! — подумалось почему-то мне. — Выходит, прав был Коуш, когда говорил, что весь наш поход скоро обрастет такой кучей нелепостей и приукрашиваний, что невозможно будет разобраться, где правда, а где ложь. А уж потомки и вовсе сочтут все это просто красивой сказкой!
Увидев меня и догадавшись, что я кое-что слышал из его рассказа, Вакула несколько смутился. Однако я не стал ставить его в неловкое положение, а только махнул издали рукой в знак приветствия и отправился искать остальных своих товарищей.
Горыныча, Эго и Всегдра я нашел на небольшой полянке в приличном отдалении от Холма и общего веселья. Старая ведьма, видимо, только что накормила своих подопечных очередным сытным обедом из самобранки и теперь занималась лечебными процедурами. Обмазав рану Всегдра какой-тo мазью, она уже вместе с мальчиком принялась обмазывать обожженные крылья Горыныча. Тот с видимым удовольствием подставлял крылья, лежа на солнышке и блаженно жмуря глаза. Моему приходу все очень обрадовались.
— Почему ты не участвуешь в празднике? — спросил я Всегдра.
— А что я там буду делать? — ответил он мне. — Здесь моя семья, здесь я нужен!
