Только тогда я понял причину волнительного томления моего крылатого гонца. Без лишних разговоров, молча я налил ему полный ковш мутно-зеленой мухоморовки. Глаза Симаргла сразу же радостно заблестели.
— Знаешь ведь, когда захочешь, что душе моей в радость! — подмигнул он мне и враз опрокинул в себя зелье старой ведьмы. — Вот теперь и жить веселее! Теперь и лететь можно! Счастливо оставаться, Посланник!
А едва пес улетел, в шатер ворвался Вышата:
— Греки!
— Много?
— Фаланга!
У порога Всегдр держал под уздцы боевого коня. Спустя мгновение мы втроем уже мчались туда, где чернели колонны нашего войска, спешно разворачивающегося в боевые порядки.
Прискакав к развернутому на холме штабу, я отдал необходимые команды и, получив доклады об их исполнении, решил лично удостовериться в наличии фаланги, но ее еще не было видно. Фаланга пока была скрыта от нашего взора соседним высоким холмом.
— Сейчас, судя по всему, они взбираются на холм, и скоро мы их увидим! — поняв мои мысли, произнес Вышата. — А вон, кажется, и они!
На вершине холма блеснула серебром тонкая движущаяся линия. На наших глазах она становилась все шире и шире. Вскоре была видна уже вся фаланга. Слов нет, выглядела она весьма внушительно. Огромная, плотно сбитая масса человеческих тел, ощетинившаяся частоколом копий, мерно и неторопливо надвигалась на нас. По флангам фалангу прикрывали многочисленные конные отряды.
— Смотрите! — крикнул Всегдр. — Летающая женщина!
Все разом взглянули по направлению его руки. Перед фронтом фаланги на небольшой высоте неслась по воздуху женская фигура в развевающейся тунике. Гоплиты сопровождали ее восторженным ревом.
— Кто это? — повернулись ко мне воеводы.
— Честно говоря, не знаю! — пожал я плечами. — Может, богиня войны Афина, а может, и богиня победы Ника!
— А может, и богиня охоты Артемида! — подал голос кто-то.
Услышав имя Артемиды, я беспокойно поискал глазами упомянувшего ее имя, но так и не нашел. Впрочем, сейчас было не до этого.
— Может, и тебе, товарищ майор, проскакать с Кладенцом вдоль наших полков? — предложил мне вполголоса Вышата.
— Это надо было сделать раньше! — развел я руками. — Теперь надо сражаться! Проскачем, когда победим!
— Жаль, очень жаль! — недовольно буркнул Вышата, отъезжая от меня.
Разумеется, опытный воевода был в своем недовольстве совершенно прав. Мое появление несомненно придало бы бодрости воинам, но что не сделано, то не сделано, сейчас меня волновали иные проблемы.
Я поглядел в небо. Солнце светило уже вовсю, но до зенита было еще далеко. Интересно, все ли боги сейчас наблюдают за начинающимся сражением на земле? Будут ли они на сей раз вмешиваться в его ход или предоставят самим людям выяснить отношения между собой?
Когда первое впечатление от грозного вида сверкающей фаланги сгладились, я смог оценить ее более критически, а оценив, несколько успокоился. Налицо был весьма серьезный недостаток греческого построения. Нет, это вовсе не было просчетом наших противников, ведь должно пройти еще немало веков, прежде чем фивиец Эпоминонд додумается до гениального открытия: войско вовсе не следует располагать равномерно по всему фронту, наоборот, в каком-то месте оно должно иметь ударный кулак. Грозная на первый взгляд фаланга была лишена этого тактического преимущества. Очевидным было и то, что фаланга слишком медлительна и неуклюжа, хотя сила ее лобового удара весьма велика. В этом отношении она являлась как бы антиподом подвижной коннице хунну. Прикрывавшая фланги фаланги конница также не произвела на меня особого впечатления. Бросалось в глаза, что греки сидят на лошадях значительно хуже, чем наши воины. У них не было даже попон, вынужденные тратить силы, чтобы удержаться на голой лошадиной спине, они теряли силу удара. Связанная защитой флангов фаланги конница была обречена медленно передвигаться вместе с ней. Ни о каком стремительном маневре не могло быть и речи. В тылу фаланги я не обнаружил сколько-нибудь солидного резерва. Пара сотен шедших за главными силами людей с повозками скорее являлись обозом, чем боевым отрядом.
Построение противника подсказало мне и последовательность наших действий. Первым делом я отдал команду, чтобы Большой полк начал понемногу отходить назад, не вступая в лобовое столкновение. Полки Левой и Правой руки должны были несколько податься вперед, чтобы в конце концов фаланга оказалась в тактическом мешке. Этим полкам было велено смело вступать в бой с конницей противника, чтобы отсечь ее от флангов фаланги. Увы, греки не знали еще не только Эпоминонда, но и Ганнибала с его знаменитыми Каннами! Я же некогда изучал обоих, а потому грех было не воспользоваться своими знаниями.
Далее события разворачивались следующим образом: наш центр, подпустив на пару сотен метров фалангу, начал медленно откатываться назад. Одновременно запели роговые рожки и вперед, взметая пыль из-под копыт, устремились оба конных фланговых полка. Даже издали был хорошо слышен их боевой клич “вар-вар-вар!”.
— Хорошо пошли! — кивнул мне Вышата.
— Одно слово, кавалергарды! — вырвалось невольно у меня.
Вышата, как всегда бывало в случаях, когда он меня не понимал, покосился в мою сторону:
— Кто это такие твои кавалергарды?
— Так греки зовут лучших из лучших своих наездников! — не придумав другого, соврал я.
