станешь. Это не для тебя. Ты даже никогда не торгуешься.
– Так хорошо следите или побеседовали с отцом Паоло? – ухмыльнулся Артем. Он решил пойти ва- банк.
– И то и другое. Я же должен знать, что мне ждать от своих людей, – ответил Цильх. – Слушай меня внимательно, Артем. Ты не имеешь ничего. Ты славянин, а значит, всегда будешь здесь человеком второго сорта. Я вытащил тебя почти с галеры, но всегда могу вернуть туда. Больше ты здесь никому не нужен. Не рассчитывай на Паоло. Эти попы – интриганы. Они используют тебя и выбросят, как ненужную тряпку. Только мы, воины, умеем ценить преданность. Поэтому ты должен служить мне, и только мне.
– Почему вы мне говорите это?
– Потому что многое изменится здесь скоро, и тебе надо встать в то войско, в котором тебя может ждать удача.
– Что же должно измениться? – спросил Артем. Разговор принимал интересный оборот.
– Ты умный, – помолчав около минуты, проговорил Цильх, – и я скажу тебе. Рыцари во всём христианском мире не несут более веры Христовой. Они перегрызлись между собой. Если так пойдет дальше, дело христианского мира может быть погублено. Здесь, на вновь обретенных землях, будет создано государство, которое станет оплотом христианства и огнем и мечом принесет свет истинной веры.
– Хотите отодвинуть от правления рыцарей? Кто же заменит столь искусных воинов?
Цильх хорошо держал удар. Но все же на лице его выразилось крайнее удивление.
– Я ожидал другого вопроса, – наконец проговорил он. – Я думал, ты спросишь про нашу веру, почему я считаю ее истинной, почему забочусь не о своей карьере в ордене, а об этом. Я бы сказал тебе, что не в вере дело. Что важно только одно – власть. И если власть есть, то она должна быть абсолютной. И ничто так не подрывает ее, как ощущение свободы у любого, кто живет в государстве. Если рыцарь думает, что благородное происхождение дает ему возможность делать что угодно, это подрывает государство. Если германский купец думает, что германец может торговать с более низкой пошлиной, чем славянин, это подрывает устои государства. Перед совершенным государством все должны быть равны, все должны быть ничто. Но нет лучшего способа подчинить людей, чем религия. Поэтому мы хотим создать государство, где все будет зависеть от правителя – отпущение грехов и возможность есть бобы. Где не быть хорошим христианином – значит не быть вообще. А кто хороший христианин, определим мы. И будет не важно, германец ты или нет. Важно будет только, насколько ты предан. И это может привести тебя во дворец или низвергнуть на плаху. И я бы предложил тебе начать служить этому государству уже сейчас. И тогда тебе, славянину, представился бы шанс взойти на вершину. Я бы сказал тебе все это. Но ты не задал вопроса, которого я ждал. Потому что понимаешь все это или потому что просто об этом не подумал?
Глаза Цильха впились в Артема с новой силой.
– Это я понимаю, – спокойно сказал Артем и направил свой взгляд в глаза Цильху, – но все же, кто будет воевать, если перебить рыцарей? Твои ополченцы не сдержат даже войска князя Андрея, я уж не говорю о степняках и литовцах.
Немая сцена длилась минуты три. «Меня или убьют сейчас, или снова в моей жизни что-то поменяется», – подумал Артем.
Первым отвел глаза Цильх. Он отошел и встал перед окном, скрестив руки за спиной. На Артема он больше не смотрел.
– Рыцарей не придется убивать, – спокойно сказал он. – Здесь достаточно прибывших из Европы рыцарей, которые не имеют ни земель, ни крестьян. Ради этого они поддержат любого правителя. Победить стоит только тех пьяниц, которые обзавелись вотчинами, отрастили бороды, пьют меды и ходят в бани с деревенскими девками, как какие-то новгородские бояре. Они хотят только развлекаться и не намерены терпеть власть твердого правителя. Они считают себя хозяевами, но их дни сочтены. Их самонадеянность погубит их. А тебе надо запомнить то, что я сказал. Я не спрашиваю, согласен ты или нет, потому что ты понимаешь, что отказ означает твой смертный приговор. Я сделаю из тебя нового барона. Но если усомнюсь в твоей преданности, ничто тебя не спасет. Иди.
Ничего не изменилось с тех пор в службе Артема. Только тренировки с Цильхом стали интенсивнее. Но вот через полмесяца, в конце мая, его вызвали в кабинет Цильха, прямо из патруля. Цильх сидел за столом, а чуть поодаль, молитвенно сложив руки, стоял отец Паоло. Глядя как бы сквозь Артема, Цильх проговорил:
– Скоро в Санкт-Петербург приезжает очень важный человек. Ты будешь у него на службе и будешь докладывать человеку отца Паоло обо всем, что узнаешь в его доме.
Артем склонил голову и подумал: «Новый этап. Поздравляю вас, агент 007, вам присвоено очередное звание – 008».
Глава 13
Барон
Они сидели друг напротив друга и неспешно беседовали. Непринужденные позы, неспешный разговор. Для обоих эта встреча была очень важна. Одним из собеседников был Гроссмейстер Ингерманландского ордена, великий защитник христианства в землях северных руссов Альберт фон Бюлоф. Вторым – только вчера приехавший в Петербург из Киля барон Генрих фон Рункель.
Гроссмейстер принимал барона в личных апартаментах и угощал лучшим вином из своих погребов. То, что он знал об этом человеке, заставляло относиться к нему именно так и никак иначе. Генрих фон Рункель, уже не молодой, давно перешагнувший сорокалетний рубеж человек, был невысок, коренаст и широк в плечах. На нем не было никаких золотых или серебряных украшений, которые вполне мог бы позволить себе человек его ранга. Возможно, он еще не распаковал свои вещи? Однако вся его одежда, от плаща и камзола до сапог, хотя тоже не была украшена, явно была сшита из самых добротных материалов и лучшими мастерами. Гроссмейстеру бросилось в глаза, что гость носил не привычный рыцарям меч, а чуть искривленную саблю явно восточного происхождения. Что ж, естественно для знатока Востока, много лет выполнявшего важнейшие дипломатические миссии у арабских халифов и в кочевьях степняков.
После стандартных приветствий, вежливых расспросов о дороге и первом впечатлении от своих владений Гроссмейстер перешел сразу к делу:
– Я был очень обрадован, барон, – начал он, – что вы изъявили желание вступить в наш орден и переселиться сюда, в эти дикие места. Сегодня соберется совет ордена, который официально примет вас в наши ряды. Впрочем, это формальность. Я бы очень хотел обсудить некоторые детали вашей службы уже сейчас. Мне будет чрезвычайно полезен ваш опыт в ведении внешней политики. Как вы знаете, мы граничим с землями, находящимися под управлением Золотой Орды, и это соседство все более беспокоит нас. Я полагаю, вы знакомы с ситуацией?
– Знаком, господин Гроссмейстер, – ответил фон Рункель, ставя золотой бокал с чудесным мозельским на стол. – Но, если я не ошибаюсь, вас сейчас более всего беспокоит армия князя Андрея, которая все более свободно действует на землях ордена.
– Это одно и то же, – отмахнулся Гроссмейстер. – Кучка русских головорезов, скрывающаяся во владениях степняков, как только приближаются мои рыцари. Ордынцы не могут добраться до нас в этих землях, потому засылают подкупленных русичей.
– Не совсем так, господин Гроссмейстер. Степняки действительно теряют в здешних болотах маневренность – свое основное преимущество. Но у них сейчас много забот и в самой Степи. В Золотой Орде идет жестокая борьба за власть, и все улусы вовлечены в нее. Им сейчас не до ордена. Но, конечно, они поддерживают князя Андрея, хотя бы потому, что, беспокоя орден, он не трогает их.
– В чем же принципиальная разница с тем, что вы мне только что сказали?
– В том, что мы имеем дело с третьей силой. Силой руссов, которые пытаются восстановить свою независимость, играя на противоречиях своих врагов.
– Господин барон, – усмехнулся Гроссмейстер, – вы, конечно, превосходно знаете ситуацию в Орде, но поверьте мне, русских я знаю не хуже вас. Эта варварская страна побеждена и поделена между нами и Ордой уже больше ста лет. И весь спор сейчас состоит в том, кто из нас будет править в этих землях. Сами русские не способны на организованное сопротивление. Некоторые из них стремятся жить под властью ордена и даже переходят в истинную веру. Некоторые упорствуют в своих обычаях. Но даже они не способны к серьезному восстанию. Впрочем, если дело обстоит так, как вы говорите, это только на руку нам. Мы используем их в борьбе с Ордой. Тогда власть ордена может распространиться до самого Днепра.
