Мастер

— Ну, что ж, — улыбнулся Артем. — В добрый путь, староста.

— Прощай, парень.

Артем спрыгнул с саней, но в снег так и не попал, а растаял в воздухе.

— Эх, залетная, пошла, — рявкнул старшина, подхлестывая вожжами лошадку, и затянул во всю мощь своих легких: — Степь да степь кругом…

Глава 68 ВТОРОЙ ШАНС

Снова заунывно выл в печной трубе ветер. Снова метель мела за плотно закрытыми ставнями мирного эстляндского домика. Снова мирно потрескивали в камине дрова. Снова Петр сидел за столом в своей гостиной. Но теперь ему хотелось выть. И черные мысли вяло приходили из мерзлой пустоты: «Член регентского совета, министр внутренних дел, министр двора, посол при дворе ее величества королевы Англии, командир Эстляндского полка, советник наместника Эстляндского — все в прошлом. В прошлом огонь битвы при Ямбурге, в прошлом ярость морской баталии. В прошлом знакомство с Фрэнсисом Дрейком, потрясающим сейчас основы испанского владычества на морях. В прошлом величие одного из самых влиятельных сановников королевства. В прошлом придворные интриги, в прошлом фальшивые друзья, в прошлом заклятые враги. В прошлом великие проекты, в прошлом великие амбиции. Покой, молчание, забвение.

Почему, отчего, зачем все это было? Я, волей которого двигались армии, закладывались крепости, разрушались города, сижу у камина в домике, затерянном среди эстонских полей, и кутаюсь в шерстяную накидку — не мерзну, а боюсь нового приступа ревматизма. Я, который еще недавно противостоял воле первого министра, барона Оладьина, теперь воюю с ленивым слугой, который вечно норовит подать недостаточно горячее молоко.

Анне, моя милая Анне. Почему ты так рано покинула меня? Ты, стойко перенесшая мое заточение, ты, всегда бывшая в дни побед и в дни неудач… Почему тебя нет сейчас, когда ты больше всего нужна? Я виноват перед тобой, не отдал и десятой доли того тепла, которое ты мне дарила. Всегда был чем-то занят. Даже не сидел рядом в последние твои часы, потому что был с инспекционной поездкой в Пскове. Врач сказал, что в бреду ты звала меня, а я даже не поспешил с возвращением. Государственные дела, будь они трижды прокляты! Великие цели… Зачем? Чтобы в начале пятого десятка вот так сидеть у камина и понимать, что жизнь кончена? Я построил флот, но не сделал счастливой женщину, которая меня любила…

Зачем я вообще пошел в эту дурацкую экспедицию? Ах, да, нужны были деньги. Деньги — это наше все. Зачем? Марина потеряла мужа, Сашенька отца. Для них я умер. Эта моя жизнь — вторая. Другая, в другом мире, в другой роли. Тело осталось прежним, а я… Тот человек погиб, но нечто, жившее в нем, предприняло вторую попытку. И вот я снова умираю. Понимая, что так и не нашел главного, ради чего стоило жить. Лучше бы меня убила та чертова рея, — он инстинктивно потрогал шрам на лице. — Это тело может жить еще долго, но барона Назарова больше нет, как исчез за десять лет до того кандидат исторических наук Петр Назаров. Смогу ли я пройти третьим путем? Но куда? У меня уже нет сил. Надо решаться…»

Дверь со скрипом приоткрылась, и на пороге появился Тыну, по-старчески закутанный в шерстяной платок:

— Приехал гонец, говорит, по срочному делу.

— Какие могут быть у меня теперь срочные дела? — грустно произнес Петр, глядя куда-то сквозь своего секретаря.

— Говорит, очень срочно, — Тыну поежился под недовольным взглядом хозяина.

— Зови, — недовольно бросил Петр.

…Вошедший был весь покрыт снегом, еще не успевшим растаять. По тому, как раскраснелись его щеки, было видно, что он галопом скакал через пургу.

— Вам письмо от барона Оладьина, — произнес он, подавая свернутую трубкой бумагу.

— Можешь идти, — сказал Петр, принимая послание. — Тебя накормят. И согреешься.

— Мне приказано дождаться, пока вы прочитаете, и убедиться, что выполните небольшую просьбу барона, изложенную в конце, — отчеканил молодой человек. — Кроме того, я должен сообщить нечто важное на словах.

— Хорошо, присядь и жди, — кивнул Петр и, развернув лист, углубился в чтение.

Милый друг, — писал Оладьин, — возможно Вам известно, что после отставки я удалился в свое имение в Карелии, где решил посвятить себя некоему занятию, которое держу в строгой тайне от посторонних глаз и даже от членов своей семьи. В занятии этом вижу теперь смысл своей жизни. К нему Вы подвигли меня своим необычным рассказом о возможных грядущих событиях. Приняв на себя сию тайную миссию, я полностью удалился от мира и даже подумываю об уходе в монастырь. Впрочем, это не столь существенно. Написать же это письмо меня побудило известие, что некая известная нам обоим персона, близкая к нашему дражайшему монарху, девичьей чести которой Вы нанесли серьезное оскорбление в бытность свою на министерском посту, питает намерения отомстить вам. Следуя этим своим желаниям, она убедила Его Величество произвести расследование ваших финансовых операций во время пребывания в государственных чинах, а также фактов злоупотребления властью в пользу коммерческих интересов эстляндских купцов. Мне также стало известно, что в ходе этого расследования вскрылись факты, могущие привести Вас не только к заключению в острог, но и на плаху. Памятуя о нашей былой совместной службе, а также не желая, чтобы Вы под пыткою или в иных обстоятельствах выдали знания о возможном грядущем, коими обладаете, я хочу предупредить Вас. Бегите. Бегите в Польшу, где Вас еще помнят как доброго союзника, всегда отстаивавшего интересы короля Стефана Батория при североросском дворе. В конце своего письма хочу заверить, что, несмотря на серьезную вражду, которая проявилась между нами в последние годы, я более зла на Вас не держу и ото всей души прощаю Вас за все недоброе, содеянное против меня. Надеюсь также, что и Вы по-христиански простите мне все неблаговидные действия, кои предпринимал я против Вас в пылу политической борьбы. Письмо сие прошу сжечь, дабы, попав в руки к недоброжелателям, оно не смогло помешать моей тайной работе во имя грядущего процветания Северороссии.

Храни Вас Бог.

Искренне Ваш

барон Александр Оладьин

Петр поднял глаза на гонца. Тот скользнул взглядом с письма на огонь, пляшущий в камине. Убедившись, что пламя поглотило свиток, Петр спросил:

— Что ты хотел мне передать устно?

— По пути я обогнал отряд, посланный для вашего ареста, — быстро отозвался гонец. — Вам надо спешить.

— Сколько у меня времени? — спросил Петр.

— Не знаю, — пожал плечами молодой человек, — думаю, часа два. Но, может, и меньше.

— Хорошо, — кивнул Петр. — Можешь идти.

— Что мне передать хозяину? — осведомился гонец.

— Скажи, что зла я на него тоже не держу и все, о чем он просит, выполню.

— Слушаюсь, — произнес молодой человек, поклонился и вышел.

После ухода гонца Петр минут пять посидел, молча глядя на горящие в камине дрова, потом поднялся и негромко произнес:

— Что же, может, это и к лучшему. По крайней мере бежать в Польшу, чтобы пить там горячее молоко и страдать от ревматизма, — уж точно смешно. По крайней мере не придется вскрывать вены. Все сделают за меня.

Он прошел в кабинет, сел за стол, что-то писал там четверть часа, потом поднял колокольчик и позвонил. На пороге возник Тыну.