— Она что, не умеет готовить?
Он хмыкнул.
— Примерно так же, как бизон летать. Занятное сравнение.
— Возможно, я смогу научить ее чему-нибудь.
— Итак, договорились?
Опасаясь передумать, Алекс быстро протянула руку. Дрожь пробежала по телу, когда его теплые пальцы коснулись ее ладони. Пришлось откашляться, слова застревали в пересохшем горле.
— Да, мистер Эдем. Надеюсь, я не пожалею о своем решении.
Ярко-желтый «фольксваген», который Алекс ласково называла Солнышко, трясся и громыхал по гравию дороги. Внезапно переднее колесо провалилось в глубокую выбоину, и сидевший на соседнем сиденье огромный рыжий кот недовольно заворчал. Алекс участливо погладила его.
— Знаю, знаю, Сахарок. Вот и я о том же. Во что ввязалась? Наш передвижной металлолом скоро останется без колес. — Она шлепнула рукой по приборной доске. — Ну что ж, теперь по крайней мере я знаю, что такое полигон для вездеходов. Ничего, мы на правильном пути, Сахарок. Он говорил, третий поворот налево. Терпи, мой сладкий, терпи. Вот только почему он называл эти колдобины «хорошей» дорогой?
С «шоссе» она повернула в узкую долину, которая вилась между холмами, поросшими сосной и осиной. Этот край был так не похож на ее родную Алабаму! За несколько месяцев, проведенных на Западе — сначала в Колорадо, потом в Вайоминге, — она успела полюбить эти открытые пространства, простиравшиеся до самых гор. От бескрайнего ночного неба захватывало дух. По ночам иногда казалось, что стоит только протянуть руку, и пальцы коснутся одной из мерцающих звезд, рассыпанных в бархатной темноте. Эта необъятность делала ее маленькой, смиренной и… еще более одинокой, чем всегда.
Всю свою жизнь Алекс была одинока. Даже в приюте в Ла-Нете среди пятидесяти таких же, как она, сирот. Подруг у нее никогда не было: девочки приходили и уходили — кого-то удочеряли, кого-то забирали родственники, а кого-то переводили в другие приюты.
Алекс попала в приют в возрасте восьми лет после смерти матери, которую унесла в могилу долгая, затяжная пневмония. Алекс с трудом сходилась со своими сверстницами, но, когда те, к которым она уже успевала привыкнуть, уходили из приюта, чувствовала себя покинутой, никому не нужной и еще более одинокой. В конце концов она обрела себя на приютской кухне, где были рады добровольной помощи. Там, в ежедневных трудах, чувство одиночества притупилось и постепенно отступило.
— Теперь у меня есть ты, Сахарок. Ты-то меня не покинешь, правда? — Она погладила пушистую шерсть, кот от удовольствия зажмурился. — Кстати, я не сказала мистеру Эдему, что нас двое. Надеюсь, он не рассердится.
Через полмили каменистая дорога круто свернула направо. Миновав мостик без перил, девушка оказалась перед неким подобием арки. Поверху вилась надпись: «Эдем Райский Сад», кованые буквы обрамляло примитивное изображение змея.
— Однако я совершенно не так представляла себе райские кущи. Не скажу, что здесь плохо, но что-то не видно ни одной яблони. Наверное, зачахли после грехопадения…
Алекс улыбнулась собственной шутке и въехала под арку. Полмили спустя на вершине очередного холма она уперлась в ворота.
Притормозив, Алекс осмотрелась.
— Ни души. Надеюсь, хозяева не рассердятся, если мы въедем без стука?
Кот посмотрел на хозяйку и заурчал.
Проехав ворота, створки которых легко распахнулись на хорошо смазанных петлях, Алекс выскочила из машины, аккуратно закрыла их и только тогда двинулась дальше. Подобные ворота ей встретились еще дважды. У подножия крутого склона девушка услышала слабый окрик.
Оглянувшись, она заметила хозяина ранчо, скакавшего галопом на вороном жеребце справа от машины. Алекс затормозила и опустила стекло.
Можно было подумать, что этот парень родился в седле! В своей черной шляпе, потертых джинсах и стоптанных сапогах он казался призрачным пионером Дикого Запада, каким-то чудом явившимся из прошлого века. И странное чувство: они встретились пару дней назад, но кажется, будто знакомы всю жизнь.
Хэнк оглядел ветхий ярко-желтый «фольксваген». На заднем сиденье были навалены коробки и сумки, а через лобовое стекло на него в упор смотрел рыжий одноухий кот.
Сдвинув на затылок шляпу, Хэнк заглянул в салон и сразу встретился с теми самыми золотистыми глазами, которые не давали ему уснуть последние две ночи.
— Привет! Похоже, я не сбилась с дороги.
Хэнк кивнул.
— Мое почтение. Рад видеть вас так скоро. А я-то думал, что вы приедете в лучшем случае завтра.
Она покачала головой, и полуденное солнце заиграло в ее распущенных волосах.
— Зик загодя достал необходимую деталь. Я отправилась в путь, как только он затянул последнюю гайку. — Она помедлила. — Спасибо за деньги на ремонт машины.
Он пожал плечами.
— Не за что. Ведь вы их отработаете.
— Откуда вам было знать, что я не сбегу в Калифорнию?
— А вы хотели?
— Нет, но всякое бывает.
— Ну что теперь переживать — было бы, не было… Тут и от того, что есть, голова идет кругом. — Он осмотрел содержимое ее машины. — Здесь все ваши вещи?
Она кивнула.
— Все, чем я владею.
Хэнк хотел что-то сказать, но тут подал голос кот. Алекс почесала его за ухом.
— Да, совсем забыла, со мной кот. Надеюсь, вы не против? Он домашний и очень чистоплотный.
— А мышей ловит?
— Еще как. Где нам только не приходилось жить!
Хэнк посмотрел ей в глаза, но она, похоже, не жаловалась.
— Тогда и ему найдется место. Она облегченно вздохнула.
— Спасибо.
— Другие сюрпризы есть? — Нет.
— Прекрасно. Дом в полумиле отсюда. Устраивайтесь сами. Клэр скоро вернется из школы. Я бы поехал с вами, но мне надо найти заблудившихся телят. Не хотелось бы терять их.
— Поезжайте. И не беспокойтесь о нас. Мы устроимся.
Он кивнул и указал на дорогу.
— Тут нельзя заблудиться.
— Спасибо. До скорого.
Хэнк отступил. Машина со скрежетом завелась. Из-под стершихся шин вылетело несколько камушков, заставивших жеребца пугливо отпрянуть, но Хэнк придержал его, не сводя глаз с ползущего в гору ярко- желтого «жука».
То чувство, от которого засосало под ложечкой при первой встрече с этой удивительной девушкой, — чувство, что он встретил свою будущую судьбу, — охватило его с новой, еще большей силой. Образ ее преследовал его неотступно.
Хэнк вскочил в седло и развернул коня. Она здесь только затем, чтобы готовить пищу, уже в который раз напомнил он себе. Говорят, если что-то повторять достаточно часто, можно, в самом деле, уверовать в это.
«Фольксваген» затормозил перед последними воротами. Ярдах в пятидесяти, в небольшой зеленой ложбинке, приютилось несколько темных одноэтажных строений, меж которых возвышался двухэтажный дом под островерхой крышей, словно повторявшей форму лесистых пиков.
Некогда белые дощатые стены молили о слое свежей краски. Грязь покрывала широкое крыльцо.
