– Человек вашей закалки никогда не оставит седло. Мне трудно представить вас живущим только на доходы от ренты.
– И что из этого следует?
– Я думаю, что если вы покинете Галаксиуса, то только для того, чтобы заняться чем-то другим. Полагаю, вы скопили достаточно денег, чтобы найти себе занятие по душе.
Кавендиш надул щеки.
– Будем считать, что это твой и только твой взгляд на будущее.
– Вы не тот человек, чтобы закрывать глаза на царящий вокруг беспредел. Не думаю, чтобы вы с безразличием взирали на то, что творится в Империи на Колесах. Человек с такой независимой натурой, как ваша, не может ничего не чувствовать, ежедневно общаясь с рабами. Тем более, что нормальный человек вряд ли согласится с практикой поставки людей, специально откормленных для орды людоедов.
– Говори только за себя.
– Нет! Вы пошли на это неспроста, вами двигала какая-то другая, более важная в ваших глазах
– Это мое дело, а твои проблемы меня не касаются.
Джаг прочистил горло.
– А разве нельзя устроить так, чтобы наши интересы совпали?
– К чему ты клонишь?
– Вы помогаете мне порвать с Империей Галаксиуса, а я помогу вам в осуществлении ваших замыслов. По-моему, так будет справедливо, а?
– Вполне, если ты так считаешь.
– Значит, вы согласны?!
Но Кавендиш охладил пыл Джага.
– Я не видел еще никого, кто ушел бы, не простившись с Галаксиусом. По крайней мере, никого, кто носит Шагреневую Кожу. Разве что тех, кого выносят ногами вперед.
– С вашей помощью мне это удастся. Достаточно будет нейтрализовать Донка и заставить Галаксиуса...
– Нет! Я тебе уже говорил, что верен своему слову. Я также сохраняю верность своим работодателям и никогда не выступаю против тех, кто мне доверяет. Таков мой принцип, правило, которое я никогда не нарушаю. Я хочу открыто смотреть людям в глаза и не презирать себя всю оставшуюся жизнь. А ты предлагаешь мне как раз обратное.
– Я считал, что вы относитесь ко мне по-дружески, и мы могли бы составить прекрасную команду.
– Так оно и есть, ты мне нравишься, – признал Кавендиш, смягчаясь, – но пока наши пути не пересекаются. Если ты сумеешь освободиться, я с удовольствием возьму тебя с собой.
– Если бы я мог освободиться сам, я бы обошелся и без вас!
– Вот видишь – наши пути-дорожки никак не сходятся!.. Кстати, ты передал оружие, которое я дал тебе сегодня утром?
Разведчик имел в виду маленький пистолетик 'дерринджер хай-стандарт' 22-го калибра, который Джаг спрятал в буханке кукурузного хлеба и передал Мониде.
Джаг молча кивнул, и Кавендиш добавил:
– Его называют 'оружием последней надежды'. Надеюсь, оно подтвердит свое название, – помолчав, он продолжил: – Даже освободившись из-под ига Галаксиуса, ты не станешь свободным. Этого не произойдет, пока ты будешь трястись за судьбу кого-то другого. Поверь мне, ты сам роешь себе яму.
– Я сумею освободиться сам, – отрезал Джаг. – Только сам. И не убегая от Галаксиуса, как вы мне предлагали сделать на станции Барага. Я добьюсь своего, даже если мне придется взорвать вагон, начиненный электроникой, управляющей шагреневыми кожами!
– Позволю себе дать тебе один совет: выбрось эту идею из головы, – сказал Кавендиш, поднимаясь, чтобы вернуться в пещеру. – Я точно не знаю, как работают эти ошейники, но могу сказать тебе со всей определенностью, что в случае взрыва блоков управления все шагреневые кожи моментально сожмутся до предела! Вот так-то, а теперь я иду спать. Постарайся не заснуть, и до завтра!
Оставшись один, Джаг попытался переварить полученную информацию, но вскоре ему стало ясно, что он окончательно запутался и просветов в вопросе ошейников не видно.
Единственным утешением для него было то, что Монида с Энджелом их не носили.
Глава 21
Рано утром их ждал сюрприз. Над всей долиной бушевал ураганный ветер, неся с собой тучи мелкой черной пыли.
– Это небольшая буря, – пояснил Салтилло. – Она возникает довольно часто из-за большого перепада дневной и ночной температур. Обычно она длится не более одного-двух часов.
– А откуда эта черная мука? – волновался Бумер, которого привела в шоковое состояние сама мысль о том, что ему придется дышать подобной дрянью.
– Это вулканический пепел из действующего в горах вулкана. Пепел скапливается в разных местах, а затем разносится сильными порывами ветра.
Эвфемизмы Салтилло отличались необычайным изяществом. То, что было для него маленькой бурей,
