– Мне уже давно ничего не страшно.
Винни уставился на лежащий рядом со мной пистолет и настороженно спросил:
– Настоящий?
– Ясное дело, не игрушечный.
– Ну ты даёшь.
Винни хотел взять пистолет, но не решился. Чтобы его не смущать, я быстренько сунула пистолет в дамскую сумочку и вышла из машины. К счастью, внутри ресторан оказался намного презентабельнее, чем снаружи. Нас посадили в отдельную кабинку. Винни всячески пытался произвести на меня впечатление, показывал, что он довольно часто здесь бывает и его тут все знают. Для пущей убедительности заказал себе сырой фарш с различными специями. Правда, съев пару ложек этого совершенно не пригодного для употребления блюда, он заметно покраснел, и я поняла, что Винни больше всего боится, что фарш полезет обратно. К счастью, этого не произошло, и, чтобы не доводить дело до критической ситуации, Винни больше не притронулся к еде.
– Не знаю, что со мной происходит, но я совершенно не могу смотреть порнуху, – зачем-то признался Винни. – Когда с друзьями собираемся попить пива и включаем порнуху, я ухожу. Не хочется смотреть.
– Ну и правильно делаешь, – поддержала я. – Просмотр порнухи в мужской компании – это извращение. Порно должно привести к логическому завершению. Поэтому порнуху лучше смотреть в компании с любимой женщиной.
Винни глянул на меня испуганно и перевёл разговор на другую тему.
– Ты не представляешь, как я счастлив с тобой работать и как мне интересен твой проект. Мне сейчас нужно зарекомендовать себя в издательстве, и я буду рыть носом землю, но докажу, что я настоящий профессионал. Знаешь, как мы будем торговать твоими книгами! По магазинам будут летать карлсоны, а во всех торговых залах симпатичные девочки будут предлагать покупателям твои книги.
Потом я припомню ему эти слова. Но у Винни есть одна крайне отрицательная для мужчин черта, которую я на дух не переношу: он любит отказываться от своих слов, даже если произнёс их при свидетелях. Для меня это показатель человеческой нечистоплотности, особенно мужской. По магазинам не то что не летали карлсоны и не бегали зазывалы, мои книги вообще пропали из продаж и стали дефицитным товаром.
В общем, на этой встрече Винни пускал мне пыль в глаза и рассказывал о грандиозных перспективах нашего дальнейшего сотрудничества. Когда пришло время разбегаться, он признался, что ведёт строительство загородного дома и мечтает переехать в него как можно скорее.
– Знаешь, у меня в доме будет семь туалетов, – с особой гордостью произнёс он.
– Сколько? – не поверила я своим ушам.
– Семь!
– А этажей сколько? Ты что, строишь пятиэтажный дом?
– Совсем нет. Два этажа.
– А зачем тебе на два этажа семь туалетов?
– Потому что ко мне будут приезжать гости. И мне хочется, чтобы у каждого был свой туалет.
– Действительно заманчивая картинка, – чуть не прыснула я. – Пришли гости и разошлись по своим туалетам.
– Ничего не вижу смешного, – обиделся Винни. – Зато никаких очередей и никакой толкучки. Каждый знает своё место.
– Тогда нужно в каждый туалет повесить по телевизору, чтобы гостям не было скучно.
После ресторана Винни проводил меня до машины и вздохнул.
– Горная лань, как же долго ты от нас бегала, – выдал он и пожелал счастливого пути.
– Это ты бегаешь из одного издательства в другое. Я за тобой не успеваю. Надеюсь, в этом задержишься надолго? – произнесла я шутливо.
– Не сомневайся.
Почему-то вспомнился Винни, когда мы подписывали контракт с моим издателем о дальнейшем сотрудничестве. После того как все документы скрепили подписями, выпили по бокалу шампанского, Винни неожиданно расслабился и его понесло. Рассказал, что он глубоко верующий человек, раньше был священником, имел свой приход.
– Надо же, сколько нового я сегодня о тебе узнал, – поразился мой издатель. – Я слышал, ты раньше работал в разведке.
– Да где я только не работал. И разведчиком был, и священником. Жизнь хорошо меня потрепала.
– А как же попал в книжный бизнес?
– Элементарно. Нужны были деньги. Я шел по улице. Смотрю, табличка с названием издательства, вошёл внутрь. Думаю, может, есть здесь добрые люди, готовые выделить деньги на благие дела… Разговорился, милые люди отнеслись к батюшке с пониманием. Дали денег. Я им грехи отмолил. В общем, так всё и началось. Стал наведываться и потихоньку, за разговорами, во всё вникать.
– А в церковь как попал?
– Да я раньше в церковном хоре пел. Так что, можно сказать, на издательский бизнес меня благословил Бог.
– Может, тебе лучше больше не пить? – подозрительно посмотрела я на Винни.
– Сейчас можно. Это раньше было нельзя. Раньше я постоянно был вшитый.
– Ты?
– Да. Я знаешь, какой запойный был! Неделями мог бухать. Меня и вшивали, и кодировали, и что только не делали. Непонятно, как я в пьяном угаре на тот свет не отправился.
– Надо же. А наркотиками ты случайно не баловался? – спросила я в шутку.
Но Винни воспринял мои слова вполне серьёзно.
– Было дело.
Мы с издателем переглянулись, и я не смогла удержаться от вопроса:
– Винни, надеюсь, ты хотя бы сейчас не под дозой?
– Сейчас нет, – невозмутимо ответил он.
– А что, может быть по-другому?
– Дорогая моя, в этой жизни может быть всё.
– Ты меня пугаешь.
– Это жизнь, дорогая.
Когда мы с Винни сели в лифт, он схватил меня за руку и зажмурился.
– Винни, что случилось?
– Мне плохо. Я боюсь закрытых пространств. У меня клаустрофобия, – тяжело задышал он.
– Потерпи. Уже немного осталось. Как же ты в лифтах ездишь?
– А куда деваться? Каждый день еду и трясусь.
Винни снял запотевшие очки и стал усиленно тереть виски. Когда мы наконец вышли из лифта, он немного пришёл в себя и деловито произнёс:
– Эта болезнь началась у меня после службы на подводной лодке.
– Так ты ещё и на подводной лодке был?
– Три года плавал, и все эти годы она не всплывала.
– Как это не «всплывала»? – опешила я.
– Элементарно. Я служил на секретной лодке. Она как три года назад под воду ушла, так и всплыла только через три года. Ты только представь, что три года жизни я провёл под водой.
– Ты прямо человек-амфибия.
– Тут не только будет болезнь закрытых пространств, но и куча других страшных болячек. Я до сих пор от них отойти не могу. То одно болит, то другое. До сих пор подводные лодки воспринимаю как плавающие гробы.
– Винни, ты хоть сам понимаешь, что говоришь? Ну не может подводная лодка быть под водой три года. Это полная чушь.
– Обычная подводная лодка не может. А экспериментальная может находиться под водой столько, сколько нужно. Мы получили серьёзное задание, которое растянулось на три года. Ты только представь мои
