– Ты все врешь. Ты сама на себя наговариваешь. Хочешь, чтобы изменилось мое мнение о тебе, но этого никогда не случится. Я не верю.
– Зря. Знаешь, как я убила твоего отца? Я задушила его подушкой, а затем вызвала врача и заплатила ему за то, чтобы он засвидетельствовал смерть и в свидетельстве о смерти написал, что у отца случился инсульт. Я заплатила этому врачу очень много. Так много, что ему никогда в жизни больше не придется работать. Понимаешь, никогда. Не придется работать не только его детям, но и внукам. Твоего отца кремировали, чтобы никто не увидел следов удушья. Мы обставили все так, будто это была его последняя воля.
Я замолчала.
Роберт стал массировать свои виски, видно, голова раскалывалась от напряжения. Наконец он лихорадочно заговорил:
– Я не хочу ничего знать, не хочу ничего слышать! Я люблю тебя, а все остальное не важно. Я люблю тебя такой, какая ты есть. Я люблю тебя, несмотря на то что ты убила моего отца и хотела убить меня. Мне ничего не надо. Ни этого дома, ни этих проклятых денег, ничего, что ты по праву считаешь своим. Мне нужна только ты… – Он отвернулся к окну, и я с удивлением увидела на его поясе кобуру.
– У тебя не изъяли пистолет? Я этого не знала. Почему его оставили тебе?
– Потому, что он зарегистрирован.
– Но ведь он же боевой!
– Этого никто не знает, кроме тебя. Я уже говорил, что он газовый, просто он переделан на боевой.
Роберт снял кобуру и бросил ее на пол.
– Я выброшу его, если он тебя смущает, – прошептал он и стал расстегивать мою кофточку. – Он нам больше не пригодится, в нашем доме никогда не будет оружия. Я увезу тебя к себе, и мы попробуем научиться жить, не вспоминая прошлое. Я буду тебя любить и баловать так, как балуют маленьких детей, ты отдохнешь и все забудешь, родишь мне целую кучу прелестных ребятишек. Они будут похожи на тебя. Слышишь? Мы же сводные брат и сестра, нам можно иметь детей, и мы обязательно будем счастливы. Я приложу все усилия. Завтра же улетим первым самолетом, забудем все, как страшный сон. Ты будешь по- прежнему рисовать, и мы обязательно сделаем выставку твоих картин. Ты станешь известной, знаменитой, будешь давать автографы… Ты просто создана для такой жизни! Я всегда буду рядом с тобой, обещаю.
– Мне кажется, я не смогу ничего забыть, – тихо сказала я, глотая слезы. – Слишком много для одного человека.
– Я постараюсь сделать так, чтобы ты все забыла, буду твоим любимым мужчиной, твоим ангелом- хранителем.
Я опустила глаза.
– Я не могу иметь детей из-за твоего отца. Врачи говорят, что это связано со слишком ранней половой жизнью…
– Дуреха, я буду тебя любить даже без детей. – Роберт смахнул с моих щек слезы.
Сняв с меня кофту, он осторожно опустил меня на пол, бессвязно бормоча:
– Я хочу, чтобы это повторялось каждый день. Понимаешь, каждый день…
Мое тело было как струна. Роберт покрывал его поцелуями и шептал ласковые слова. Я закрыла глаза и вспомнила маленькую девочку, которую почти каждый день насиловал ее отец… Он гонялся за ней по всему дому, изрыгая непристойные слова. В те моменты, когда она отчаянно сопротивлялась, он избивал ее, а на следующий день не позволял выходить из комнаты, боялся, что кто-нибудь случайно увидит следы побоев. Девочка подрастала и ненавидела своего отца все больше и больше. Девочка превратилась в красивую девушку, но страха было ничуть не меньше, чем в детстве… Я хорошо помнила тот день, когда отец зашел в мою мастерскую, взял меня за руку и повел к себе в спальню. Развалившись на кровати, он заставил меня встать на колени и ублажать его. Когда я наотрез отказалась, отец так сильно меня ударил, что я отлетела к стене и разбила голову. Я долго не могла уснуть… Я взяла подушку и вернулась к нему в комнату. Отец сладко посапывал и ни о чем не подозревал. Я накинула подушку ему на шею и стала давить что есть силы. Он попытался бороться, но какие-то неведомые силы пришли мне на помощь, и я смогла доделать задуманное до конца. Через несколько минут его руки обмякли и застыли без движения… Я долго сидела рядом с мертвым отцом и не могла поверить в то, что та страшная жизнь, которой я прожила много лет, закончилась. Просто закончилась, и все… А еще я вспомнила тот момент, когда к отцу приехал его друг, а я, вопреки отцовым запретам, вышла из комнаты, чтобы взять что-то на кухне. Мы столкнулись в коридоре, и его друг потерял дар речи: в тот день у меня была разбита губа, а из опухшего уха сочилась кровь… Гость принялся кричать на отца, но отец что-то ему сказал и, пригласив в кабинет, закрыл дверь. Я слышала, что они долго ругались, а потом стало тихо… Я не слышала, когда его гость ушел, да и ушел ли вообще. Тогда я не придала этому особого значения…
– Милая моя девочка, – нежно шептал Роберт и целовал мою грудь.
Я на минуту вернулась в реальность и увидела, что мы совершенно голые. Роберт не переставал меня целовать и своим горячим языком слизывал мои слезы. Неожиданно мне показалось, что рядом со мной мой отец. Те же глаза, те же губы, те же плечи. Он пришел ко мне из загробной жизни, которая явно пошла ему на пользу, потому что он стал намного моложе. Меня охватило такое дикое отвращение, что я не могла его скрыть. Я сжала кулаки и закричала:
– Нет!
Я нащупала на полу кобуру, достала из нее пистолет и, задыхаясь от слез, направила его на мужчину.
– Когда наконец ты оставишь меня в покое?! Неужели я так и не смогла убить тебя в прошлый раз?!
– Женя, это я, Роберт! Убери пистолет, – донесся до моего сознания голос сводного брата. – Родная, это же я, очнись.
– Роберт, это ты? – всхлипнула я.
– Это я, Женечка, я. Милая, убери пистолет.
