разойтись двое людей стояли на мостиках, целовались и пытались постичь тайну очарования этого города.
Мы остановились на ночь в небольшом отеле, и эта ночь подарила нам обоим незабываемые впечатления. Ночью Венеция особенная. Она какая-то притихшая, умиротворенная и по- своему прекрасная. Сквозь темноту доносилось пение гондольеров. Мы ходили от моста к мосту и слушали все новые и новые песни. Это были проникновенные, но все же печальные мелодии. В воздухе витали музыка и любовь. Спать совсем не хотелось, потому что реальность и без того казалась нам сном.
А где-то совсем недалеко играла музыка Вивальди, «Времена года», слушая которую почему-то хотелось плакать. Но эти слезы были слезами счастья.
Я украдкой посматривала на венецианских мужчин, кидающих на меня томные взгляды, и вспоминала Татьянин рассказ. Уж теперь-то я знала, что все их ухаживания, страстные взгляды, красивые слова и сумасшедшие ночи любви стоят немалых денег.
Мы дышали Венецией, и оба приходили к мысли, что никуда не хочется уезжать от этого торжества.
Той ночью, перед тем как заняться любовью, Степан включил ночник и сказал, что хочет любоваться мною при свете. Я быстро выключила свет и отвернулась от Степана.
– Надя, ты что?
– Ничего!
– Ты обиделась, что ли? – удивился Степан.
– Я на мужчин уже давно не обижаюсь.
– Да сколько тебе лет-то, чтобы ты на них обижалась!
– Что ты постоянно попрекаешь меня моим возрастом?! – неожиданно разозлилась я.
– Я тебя не упрекаю. Просто иногда мне кажется, что я для тебя старый. Тебе же, наверно, хочется дискотек и ночных клубов.
– Я уже свое отплясала.
Степан нежно меня обнял и прошептал:
– Ты меня до сих пор стесняешься? Мы уже с тобой столько времени вместе, но ты все не хочешь, чтобы я видел тебя обнаженной. Почему?
– Потому что на моем теле много шрамов.
– А если я скажу тебе, что люблю все твои шрамы?..
В эту ночь я перестала стесняться своего тела и разрешила Степану увидеть меня при свете. В тот момент, когда он смотрел на мои шрамы, мне стало казаться, что они краснеют, набухают и кровоточат, вызывая у Степана неподдельный ужас и отвращение. Увидев, как я съежилась, Степан улыбнулся и стал покрывать мое тело поцелуями, старясь не обойти вниманием ни один шрам.
– Девочка моя, сколько же тебе пришлось пережить, – прошептал он нежно. – Будь проклят этот пожар.
А я почему-то заплакала, обняла Степана и почувствовала к нему бесконечную благодарность за его трепетное ко мне отношение. А ведь я практически не знала этого человека. Внезапно ворвавшийся в мою жизнь мужчина, изменивший внешность, имя и паспорт... Что мне о нем известно? Да ничего. Значит, у него есть своя тайна, и эту тайну мне никогда не узнать... Его нежность завораживала и подкупала. Я отвечала на призыв его горячего тела и смотрела на него влюбленными глазами. Мне было как-то непривычно признаваться себе в собственной ненасытности.
Мы занимались любовью, а по моим щекам все текли и текли незримые слезы...
А где-то там, за окном, красовалась Венеция – очаровательная, кокетливая, сказочная, изысканная, немного грустная и безумно романтичная. Ей можно простить все, и даже самолюбование.
Где-то там, за окном, город, невозмутимо качающийся на водах голубой лагуны. Город с множеством речных трамвайчиков, водных такси и знаменитых гондол. И пусть этому городу пророчат не самое лучшее будущее, но он останется навсегда в моем сердце самым красивым и великолепным городом на земле.
Я полностью отдалась ритмичному движению тел и пыталась полностью подстроиться под Степана. Наши тела сразу нашли общий язык, а мягкие губы Степана шептали мне на ухо что-то очень приятное.
После близости Степан выглядел абсолютно счастливым. Широко улыбаясь, он притянул меня к себе и, немного отдышавшись, сказал:
– Надя, роди мне сына. Правда, если будет дочка, я буду ей рад. В общем, я считаю, что пришло время подумать о ребенке. Должны же мы после себя что-то оставить. Ты молодая и красивая женщина, так что не стоит отказываться от своего прямого предназначения. Я никогда не оставлю ни тебя, ни нашего ребенка и сделаю все возможное, чтобы мы втроем были счастливы.
Не объясняя ничего, я заплакала и с особой горечью подумала о том, почему я не встретила Степана раньше...
Если бы я встретила его раньше, то, не раздумывая, подарила бы ему и сына, и дочку. Беременеть, когда тебе почти пятьдесят, невозможно и очень опасно, тем более с моим полностью переделанным телом.
Несмотря на то что Наде со дня на день исполнится двадцать пять, Ольге исполнилось сорок семь. Не за горами климакс. Я слышала о том, что средний возраст начала климакса 48—50 лет. Значит, мне осталось совсем немного. Боже, еще чуть-чуть, и Надя будет страдать от климактерических симптомов. Ее начнет бросать то в жар, то в холод, нарушится сон, появится излишняя раздражительность и утомляемость, боли в мышцах и суставах. А еще говорят, что во время климакса появляется много морщин.... Как на все это отреагирует мой организм и моя перетянутая и пересаженная кожа?
– Я не могу иметь детей, – подавленным голосом произнесла я.
– Почему? – спросил Степан, вытирая мои слезы.
– По состоянию здоровья, – произнесла я безжизненно.
– Ты уверена, что это точный диагноз?
– Точнее не бывает.
– В этом тоже виноват пожар?
– Пожар.
– Будь он проклят!
Степан вновь осыпал меня поцелуями и успокоил:
– Ладно, Надежда, считай, что я тебе ничего не говорил. Живут же люди без детей. Вот и мы проживем.
Я погладила его по руке и прошептала:
– Спасибо.
– За что?
– За то, что ты меня понимаешь.
Когда мы вернулись домой, Степан усадил меня напротив себя, и я поняла, что предстоит достаточно серьезный разговор.
– Надя, я бы хотел, чтобы ты меньше знакомилась с людьми. Неужели тебе не хватает общения со мной? Я считаю, что мы должны вести более уединенный образ жизни.
– Ты о чем? – не сразу поняла я Степана.
– О том, что мне совсем не по душе твоя дружба с Татьяной.
– Но ведь Таня с Марио очень хорошая пара! Мне хочется, чтобы мы дружили семьями. Ведь должны же мы хоть с кем-то общаться. Я думала, что они тебе очень понравились.
– Я не сказал, что они мне не понравились.
– Тогда в чем же дело?
– Я уже сказал тебе о том, что мне бы очень хотелось, чтобы нам хватало общения друг с другом. Пойми, мы должны вести спокойный и уединенный образ жизни. Если мы оба решили начать с тобой новую жизнь, то в ней нет места посторонним людям.
Я задумалась и осторожно спросила:
– Степан, ты чего-то боишься?
– Ничего я не боюсь, – тут же отрезал он. – Просто мне это панибратство никогда не нравилось. Какого черта ты пригласила их к нам в гости?
– Но ведь я всего один-единственный раз.
– Теперь они постоянно будут к нам ходить. Пойми, я не хочу тебе ничего запрещать, но близкое общение с людьми порождает излишнее любопытство. Такие болтушки, как твоя Таня, сразу захотят узнать, кем мы работали в России, на что жили, что имели, зачем уехали. Мы с тобой прекрасно живем, не работаем, но и ни в чем себе не отказываем. Таня до ночи стоит за прилавком. Конечно, ей ужасно хочется знать, на какие средства мы живем.
– Она уже меня об этом спрашивала.
– Вот видишь! Я как будто в воду глядел.
– Я сказала, что у тебя налаженный бизнес в России. Досталось наследство, – попыталась успокоить я Степана.
– Думаю, это далеко не последние ее вопросы о нашем прошлом.
– Но почему ты так думаешь? – Я заметила, что в моем голосе не осталось и следа от былой уверенности.
– А завтра Татьяна захочет расспросить тебя о чем-то еще, и чем больше ты будешь ей рассказывать, тем все больше и больше вопросов к тебе будет.
Вздохнув, я наклонила голову и подумала о том, что сказать мне больше нечего.
– Наденька, нам не нужны чужие любопытные глаза и уши. Пойми, все это очень небезопасно. Если мы будем жить так, как будто нам нет ни до кого дела, то и окружающим людям не будет дела до нас.
– Степан, я тебя поняла. Я урежу общение до минимума.
– Мне бы хотелось, чтобы его не было вовсе.
– Разве это возможно?
– Просто не заходи в Татьянин магазин, и все.
– Но ведь она может мне позвонить?
– А мы поменяем номер твоего телефона...
Глава 16
Тем утром Степан неважно себя чувствовал и отправил меня купаться в бассейн с термальной водой совершенно одну. После его просьбы я действительно сменила номер мобильного телефона и старалась не встречаться с Татьяной. Это было несложно. Я просто обходила ее магазин стороной. Я ни в коем случае не осуждала Степана. Я его понимала. У него, как и у меня, есть тайное прошлое, и он не хотел, чтобы про это прошлое узнали посторонние люди.
Степан сказал, что, когда он выбирал себе дом, то он специально остановился на этом тихом и уютном местечке, потому что здесь почти нет русских. Много украинцев и русских на юге Италии. По словам Степана, там иногда на рынке, когда ты спрашиваешь по-английски, сколько стоят те или иные фрукты, тебе отвечают на чистом русском языке. От этого становится как-то не по себе.
Мне вполне хватало и общества Степана. Признаться честно, еще ни один мужчина не относился ко мне настолько бережно и заботливо. При Стасе я была загнанной рабочей лошадью, которая летела вперед, не замечая, что она валится от усталости. Будто испытывала саму себя на прочность.
Шумная Москва с бешеным ритмом жизни осталась где-то
