Не распечатывая конверт, я сунула его в карман, громко хлопнув дверью, вышла из подъезда, села в машину и поехала куда глаза глядят, а точнее – в ближайший бар, читать Ксюшино послание.
В сумке мелодично зазвонил мобильник.
– Слушаю, – достав его, ответила я.
– Риточка, это я, Алексей. Не задерживайся, дорогая, и приезжай скорей. Сегодня выходной как-никак. Послушай, как ты посмотришь на то, чтобы поужинать в японском ресторане?
– Отрицательно. У меня изжога от японской кухни.
– Скажи, неужели ты всерьез на меня обиделась?
– Я уже не в том возрасте, чтобы всерьез обижаться.
– Рита, пойми, я твой друг. И я хочу найти с тобой взаимопонимание. Ты знаешь, что я сейчас сделал?
– В очередной раз проверил мои бухгалтерские книги.
– Нет, дорогая, я посчитал, сколько у тебя трусов.
– Что?!
– Я посчитал, сколько у тебя трусов. Риточка, но это же ненормально. Как выяснилось, у тебя пятьдесят семь пар! Зачем тебе столько? А сейчас я собираюсь пересчитать твои сапоги. Боже, я уже представляю эту цифру! В общем, дорогая, больше никаких покупок. Будешь донашивать то, что имеешь. Кстати, некоторые твои вещи можно продать и отложить вырученные деньги.
Услышав это, я просто чудом не слетела со стула.
– Вот что, придурок однотрусовый, – с презрением произнесла я. – Слушай меня внимательно. Если ты будешь шарить в моих шкафах…
– В наших шкафах, – перебил меня Алексей. – И не шарить, а производить ревизию.
– В моих шкафах, – поправила его я и закончила фразу: – То мне придется взять плоскогубцы и повыдергивать тебе ногти вместе с пальцами. Понял?!
– А я забью тебя до смерти, если ты и впредь будешь разговаривать со мной в таком непозволительном тоне. Когда я решил связать с тобой свою судьбу, я и не думал, что ты такая идиотка. Я просто хочу тебе помочь вылезти из дерьма, в которое ты попала по собственному недомыслию.
– И в какое же дерьмо я попала?
– В обыкновенное. Во-первых, ты ничего не смыслишь в бизнесе. Во-вторых, тебя постоянно обманывают. А в-третьих, ты не умеешь правильно расходовать деньги. Но я готов, Рита, все исправить.
Я буду служить тебе верой и правдой. Я буду заботиться о тебе, и вскоре ты станешь самой счастливой женщиной на свете. Доверься мне, дорогая, и у тебя никогда больше не будет финансовых неурядиц.
Не выдержав, я отключила мобильник и спрятала его обратно в сумочку. Затем сделала глоток ароматного турецкого кофе и распечатала наконец письмо.
Полудетские Ксюшины каракули заставили меня улыбнуться. А все-таки здорово мы тогда повеселились…
«Ритка, привет! Ужасно скучаю без тебя. Адрес твой узнала чудом. Одна девочка подсказала – она у тебя работала несколько месяцев назад. Оказывается, ты у нас важная персона. Но это не главное. Главное, что ты никогда не кичишься своей должностью. Молодец! Несколько слов о себе. Кукую по- прежнему в СИЗО. Боюсь, что застряла здесь надолго. До суда – как до конца света. Увы, правосудие не любит торопиться. Народу в камере уйма. Есть и бомжихи, от которых разит по-страшному, есть и такие как ты, вполне респектабельные дамочки. Спим вповалку, бывают дни, когда приходится очередь на нары занимать. И все же, говорят, здесь лучше, чем на зоне. Если заболеешь, то положат в местный лазаретик без особых проблем. В одну палату с туберкулезницей.
Вот так-то, моя дорогая подружка… Лесбиянок тут, Ритка, немерено. Ночью надо держать ухо востро – того и гляди в трусики залезут. Но меня пугает даже не это, а полнейшая неизвестность.
Интересно, сколько лет мне дадут… Наверное, много, ведь я убийца, хотя и не считаю себя таковой… Если честно, Ритусик, я здесь постоянно плачу. Сказал бы мне кто раньше, что я сюда попаду, я бы сочла это за дурную шутку. Но теперь…
Правду говорят люди: от сумы да от тюрьмы не зарекайся… Почти каждую ночь, подружка, я здесь вижу сны. Сегодня вот мама приснилась. Уложили мы с ней спать моего ребеночка и сели пить зеленый чай. А где чай, там и сплетни. Мы с ней так часто сидели. Болтали о том и о сем… Ох и счастливая же я была совсем недавно… А теперь у меня клеймо будет на всю жизнь: зэчка. Знаешь, как это страшно. Даже на свободе я буду чувствовать себя человеком второго сорта. Нормальные люди от меня шарахаться будут. И кто только эти СИЗО придумал? Ведь в подобных учреждениях человека не исправляют, а только озлобляют, заставляют его ненавидеть весь мир… А как ты думаешь, Ритка, мама меня простит? Наверное, да. Родители всегда прощают своих детей. На то они и родители. В этой жизни любой может оступиться. Тревожит другое: простит ли меня мой ребенок, когда вырастет? Сможет ли он меня понять?.. Ритка, а я тебе, между прочим, завидую черной завистью. Ты можешь свободно ходить по улицам, дышать свежим воздухом, покупать мороженое, пить виски.
Это так здорово! Я бы сейчас за глоток хорошего виски полжизни отдала… А до СИЗО, Ритусик, я очень любила одиночество. Но тут об этом приходится только мечтать. Семьдесят человек в камере – сама подумай… И еще мне стало казаться, что я деградирую. Ведь тут, как на необитаемом острове. Никаких новостей. Если бог есть, он обязательно сделает так, чтобы этот кошмар поскорее закончился. Долго я не протяну. От отчаяния хочется наложить на себя руки. Но я не сделаю этого – ведь у меня маленький ребенок. Ума не приложу, как он там без меня. Иногда я закрываю глаза и представляю, как глажу его по головке, говорю ласковые слова. Мало того, что отца нет, так еще и матери лишили. Боже мой, впереди столько праздников… Новый год, Рождество, день рождения… Страшно встречать их здесь, очень страшно.
Мне еще никогда в жизни не доводилось видеть столько грустных женских глаз… Каждая из нас переживает свою боль в одиночку. Даже самые отпетые, а здесь таких много. Днем они издеваются над
