– Ты считаешь, что так будет лучше?
– Намного.
– Тогда я пошла.
– Я тебя жду.
– Я недолго.
ГЛАВА 19
Я бродила по улице неподалеку от дома и вдыхала свежий воздух, стараясь не обращать внимания на легкую дрожь, которая пробегала по моему телу. В первый раз в жизни я попала в такую ловушку, из которой не могла выбраться. Я чувствовала сильные муки и тысячу раз прокручивала ситуацию, при которой мне пришлось убить человека. Я постоянно думала о том, была ли у меня возможность избежать того, что уже случилось. Если все происходило так, как говорит Лейсан, и Жан был готов к побегу, потому что у него был ключ от двери, за которой находилась свобода, значит, мне нужно было всего лишь подождать, когда он поймет, что я не с ними, а с ним. Мне нужно было сидеть с ним в одной комнате и никуда не ходить. Ну, а если все это не так, тогда что?
Я задрожала еще больше и ощутила, как по телу постоянно пробегает озноб. Странно, я иду в сарафане и мерзну. На улице лето. Люди изнывают от жары, а я мерзну. Я чувствую себя предательницей по отношению к Жану. Я предала наши чувства, наши отношения, нашу любовь. Я пыталась понять, зачем же я это сделала и что руководило мной в тот момент. Страх, благодарность, одиночество, безысходность, слабость??? Что именно это было? Что? Я вздрагиваю и вспоминаю о том, как мы провели время в гостинице. Жан дал мне понять, что он никогда не разведется с женой. Он сказал, чтобы я не строила иллюзий, потому что он никогда и ничего от меня не скрывал. С первого дня нашего знакомства он сказал мне о том, что он давно и надежно женат, что его семья – это святое, неприкосновенное и она играет в его жизни важную роль. Это было слишком жестоко. Я всегда это знала, но я не думала, что мне будет настолько больно это услышать. Я плакала, рыдала, сходила с ума, а Жан… Жан даже не пытался меня успокоить. Он сказал, что он не любит женские слезы, что они мне совсем не идут и что нам хорошо оттого, что мы вместе, и не стоит думать о будущем.
Неожиданно для самой себя я подумала о том, что я всегда хранила Жану верность. Я ни с кем не спала и даже представить себе не могла то, что ко мне может прикоснуться посторонний мужчина. Я была честна с Жаном, а он со мной? Я знала, что он спал со своей женой, и эту постель он всего лишь называл супружеской обязанностью или даже супружеским долгом.
Когда я встретила Марата, я еще раз подумала о том, что Жан спит со своей женой, которую он всегда жалеет, но он почему-то ни разу не пожалел меня. Я увидела красивое тело, интерес в глазах, и как бы Марат ни пытался меня остановить, я с самого начала знала, что он не против, потому что женщина все всегда чувствует. Она всегда все чувствует. А еще, во мне была жуткая обида за то, что если Жан действительно имел ключ от двери и самостоятельно совершил побег, то почему он не подумал обо мне? Почему он бросил меня на произвол судьбы и не захотел мне помочь? Ведь если бы побег предстоял мне, я бы никогда не убежала без Жана. Никогда. Я бы бежала с ним, даже если бы это стоило мне жизни.
Я ходила по улице и сама не понимала, зачем я ищу оправдания тому, что произошло. Я пыталась доказать себе, что я ничем не обязана Жану, что он женатый человек и у него есть семья. А ведь я совершенно свободна. Я свободная женщина, у которой нет будущего, потому что она довольно крепко связала свою жизнь с женатым мужчиной.
Я чувствовала, как пульсируют мои виски, и, сев на первую попавшуюся лавочку, постаралась унять дрожь в коленях.
– Вам плохо? – Я подняла очки и посмотрела на сидевшего рядом дедушку, который пришел в скверик для того, чтобы выгулять свою болонку.
– Мне очень плохо, – честно призналась я и для того, чтобы незнакомый человек не увидел моих слез, вновь надела очки.
– Неприятности?
– Да, – махнула я головой и прикусила губу.
– Пройдет.
– Вы так считаете?
– Я в этом просто уверен.
– А у меня уже не осталось надежды.
– Черная полоса бывает у каждого.
– Слишком много черных полос, и уж слишком они затянулись.
– Это значит, что скоро будет много белых полос. Черные полосы означают только одно – скоро будут белые.
– А вы оптимист.
– И вам того же желаю.
– У меня не получается.
– У вас умер, что ли, кто?
– Я даже не знаю, умер или нет. Пропал.
– Если пропал, значит, найдется.
– А если не найдется? – Я вновь сняла очки и посмотрела на дедушку глазами, полными слез. – Как мне жить с тем, если он не найдется?
– Если он не найдется, значит, так было угодно богу.
– Но ведь так не угодно мне. Он же с мной состоял в отношениях, а не с богом.
