– Я видела Олега. Он ожил, я тебе клянусь. Он шел с пистолетом меня убивать. Ты мне не веришь?
– Верю, потому что это был я.
– Как?
– Охранники поверили в то, что я Олег. Одного из них я убил в гараже, когда он собирался садиться в машину и ехать за лекарствами, а другого – прямо на месте. Я шел к тебе, чтобы сказать о том, что в доме, кроме нас, живых нет и что уже пора его поджигать. Я и подумать не мог, что ты можешь меня испугаться и выброситься из окна. Нужно было мне снять эту проклятую маску из бинтов! Что-то я об этом не подумал. Я даже не успел хоть что-нибудь крикнуть, чтобы тебя остановить. Все произошло слишком внезапно: ты бросилась к окну, мгновенно разбила стекло своим телом и полетела вниз со второго этажа.
– Значит, это был ты?
– Конечно!
– А я думала, это Олег ожил.
– Как он мог ожить, он же мертв!
– Сама не знаю, что на меня нашло. Голова улетела: столько месяцев взаперти, без свежего воздуха, в вечном состоянии стресса…
– Самое главное, что ты осталась жива.
– А что было дальше?
– Дальше? Я положил тебя, истекающую кровью, в машину, выехав за территорию дома, а затем перетащил трупы охранников в коттедж. После этого облил его керосином и поджег. Я также поджег будку охранника. Некоторое время я просидел в машине, наблюдая, как дом красиво горит, а затем уехал.
– А дальше?
– Дальше я доехал до ближайшего населенного пункта, увидел пост ГАИ, взял тебя, всю окровавленную, на руки и занес прямо на пост. У меня не было другого выхода – ты умирала, я бы не довез тебя до Москвы.
– А ведь ты мог бросить меня погибать в том горящем доме, – задумалась я. – Какая разница – одним трупом больше, одним меньше?
– Я не хочу слушать подобную ерунду. Пока ты лежала в больнице и тебе оказывали первую помощь, мне пришлось давать показания милиции. Я рассказал, как у меня украли ребенка и как меня вынудили сделать Олегу операцию. А также я сказал, что познакомился в доме с тобой, что ты была похищена до меня и что твои похитители нашли тебя по Интернету. К сожалению, я не смог назвать твоих координат, ведь я ничего о тебе не знаю – ни фамилии, ни отчества, ни адреса. Я только знаю, что тебя зовут Лизой, и все.
Женя выдержал паузу и добавил:
– Я не говорил, что убил охранников и Олега. Я сказал, что в дом приехала другая братва и началась перестрелка. О том, что помимо Олега и охранников, в доме есть посторонние, никто не знал. Поэтому, как только началась заварушка, нам удалось бежать. Ты выпрыгнула прямо из окна второго этажа, в тебя не успели всадить пулю. Я уже ждал тебя в машине, и мы смогли ехать. Правда, я думал, что за нами будет погоня, но за нами никто не погнался: видимо, мы не представляли для этой братвы особого интереса. Для них представлял интерес только Олег. Когда мы ехали в машине, ты была без сознания, а я, обернувшись, увидел, что горит дом, и на всякий случай увеличил скорость. Лиза, ты понимаешь, о чем я говорю?
– Понимаю: ты никого не убивал, в дом нагрянула братва. Спасибо тебе.
– За что?
– За то, что ты не бросил меня умирать.
– Разве я мог поступить по-другому?
– Но ты не из тех, кто способен на трусость. Как я очутилась в этой больнице? Я уже в Москве?
– В Москве. Я положил тебя в больницу к своему другу, он очень хороший специалист и должен быстро поднять тебя на ноги, – при этих словах Женя немного смутился, и мне стало ясно, что он что-то недоговаривает.
– Женя, с моим здоровьем что-то не так? Скажи мне как врач. Я уже в этой жизни ко всему готова и поэтому с достоинством приму все, что ты мне скажешь.
– Я говорю тебе как врач, что с твоим здоровьем все будет в порядке. – Сказав это, Женя опять отвел глаза в сторону.
– Мне кажется, ты что-то недоговариваешь…
Я провела ладонью по лицу и ощутила на коже какие-то неровности, похожие на шрамы.
– Что со мной?
– Ты просто очень сильно повредила лицо, именно в него попала большая часть осколков. Тебе делали операцию, очень долго их доставали, а теперь все твои раны и шрамы каждый день обрабатывают.
– Я совсем страшная?
– Нет. Ты всего лишь повредила лицо.
– Ничего себе, всего лишь повредила лицо! – Мне показалось, что еще немного, и я закричу от отчаяния. Мое состояние было близко к истерике.
Я посмотрела на свои руки и, увидев на правой ладони много маленьких шрамов, спросила:
– Это тоже от битого стекла?
