родители и меня так называли. Ничего обидного и оскорбительного в этом не вижу. Таких, как ты, вся страна так называет.
– Вот страна и пусть называет.
– А я что, по-твоему, не страна?
– Страна за глаза называет, а ты – прямо в лоб.
– А я вообще за глаза ничего говорить не умею.
– Учись. Не все любят прямолинейных людей. Зачастую прямолинейность не помогает, а мешает. Если ты скажешь человеку в лоб что-то, что ему не понравится, то ведь он может тебе и по лбу заехать.
– Это угроза?
– Это пища для размышлений, если, конечно, ты мыслить умеешь.
– Ведь ты сам на хлеб явно не зарабатываешь? – никак не сдавалась я, продолжая неприятную для Дмитрия тему.
– На хлеб не зарабатываю и не буду, – категорично ответил он.
– Почему?
– Потому что мне только один хлеб не нужен. Пусть на него другие зарабатывают, те, кто привык впроголодь сидеть. У меня в этой жизни другое предназначение.
– И какое же?
– Я учусь на четвертом курсе одного очень престижного института, а когда я его окончу, то сразу получу высокооплачиваемую работу, так что смогу не только покупать хлеб, но и намазать на него черную икру и запивать все это только что выжатым гранатовым соком.
– Здорово, – грустно сказала я и посмотрела в окно.
– Что здорово?
– Здорово иметь таких родителей: машина, институт, место хлебное, черная икра…
– Но при этом не сбрасывай со счетов, что я тоже далеко не дурак.
– А тебя никто дураком и не называет.
– А я, между прочим, на красный диплом иду.
– Оценки покупаешь или сам учишься?
– Зубрю.
– Молодец, – не могла не похвалить я сидевшего рядом со мной умного, красивого, образованного и воспитанного молодого человека из солидной, благополучной и престижной московской семьи.
У таких, как он, всегда все лучшее: лучшая школа, лучшее образование, лучшая работа и лучшая семья. Мама всегда говорила мне о том, что деньги идут к деньгам. Для таких семей важно дальнейшее слияние капитала.
– А за своих родителей я оправдываться не собираюсь. Я ими горжусь.
– Я бы тоже такими гордилась.
– Ты лучше о своих предках подумай.
– А что мне о них думать? – до меня не сразу дошло то, к чему клонит Дмитрий.
– Ты только представь, что с ними будет, когда они тебя такой увидят?
– Ничего, – выдохнула я.
– Что значит ничего?
– Родители далеко. Я не местная.
– Как не местная? – молодой человек сбавил скорость и посмотрел в мою сторону.
– Ты лучше за дорогой следи. Смотришь на меня, как будто в Москве могут находиться одни москвичи, а приезжих тут и в помине нет. Как будто их днем с огнем не сыщешь.
– Ты же сказала…
– Да мало ли что я сказала.
– Значит, и мужа у тебя нет.
– Откуда ему взяться? Я молодая еще.
– Так куда мы едем-то? – Дмитрий окончательно растерялся.
– Я же назвала район. Там находится гостиница, в которой я остановилась. Мне нужно срочно забрать свои вещи, потому что там оставаться опасно. Я в театральный не поступила. Сейчас по личному делу в приемной комиссии института вычислят мой домашний адрес, так что возвращаться на мою малую родину мне тоже пока опасно.
– А кто адрес-то вычислит?
– Бандиты, кто ж еще.
– Какие бандиты? Насколько я понял, ты прячешься от милиции.
