– Что, решил не лететь? – спросила я.
– Я хочу быть рядом с тобой, – ответил он.
Сектор, в котором Димка назначил встречу, был небольшим, отдыхающих совсем мало, поэтому не заметить Катьку и Димку было практически невозможно. Мы сели на перевернутую вверх дном лодку и стали ждать. Когда стрелки часов перевалили за шесть, я не выдержала и стала мерить шагами кромку моря.
– Не делай поспешных выводов, – попытался успокоить меня Олег. – Мало ли поводов задержаться! Кстати, чего ты носишься с этой сумкой? Что у тебя в ней?
– Пистолет.
– Пистолет? – удивился Олег.
– Он самый. Мне его Димка дал. На всякий случай.
У меня не было сил говорить дальше. Я все время поглядывала на часы и всматривалась во входивших на пляж. Мы молча просидели до восьми часов. Отдыхающие разошлись по домам, и пляж опустел.
– Ну вот и все, – с отчаянием сказала я. – Я знала, что Димка не вернется…
Тысячу раз я задавала себе один и тот же вопрос – почему начинаешь ценить человека только тогда, когда его теряешь? Я привыкла к тому, что Димка всегда рядом, и никогда не задумывалась, что может на ступить момент, когда я останусь совсем одна. Он приехал сюда, потому что знал – мне угрожает опасность, я опять во что-нибудь вляпаюсь. А Катька? Ведь она боролась за свою жизнь, как могла… Мне всегда хотелось быть хоть немножечко на нее похожей…
Мы направились к выходу. Я шла, словно во сне, перед глазами стоял Димкин силуэт, медленно исчезающий в сумраке ночной дороги.
Глава 17
– Дождемся ночи, и я наведаюсь на виллу покойного Глобуса, – сказал Олег. – Ты останешься у моих родителей.
– Нет. Я поеду с тобой, – решительно замотала я головой.
– Не забывай, у тебя дочь. Ты у нее одна, отцу до нее дела нет, – настаивал он.
– Пожалуйста, не спорь, я поеду с тобой, – возразила я.
– Упрямство родилось раньше тебя, – разозлился Олег. – Сейчас заедем к моим друзьям, нам нужна помощь. Тем более что ты не умеешь стрелять, только гранаты кидаешь метко.
– А кто твои друзья? – спросила я.
– Это два брата, мы дружим с детства. Выросли в одном дворе и ходили в одну школу. Они часто бывают у меня в Германии.
– A c чего это ты взял, что они будут нам помогать?
– С того, что существует такое понятие, как дружба. Ведь твой Димка тоже прилетел в Ялту, не задумываясь об опасности.
– Это совсем другое. Димка меня любит. Олег промолчал.
Через полчаса мы подошли к каменному невзрачному дому. Увидев друзей Олега, я растерялась и не могла понять, чем они смогут нам помочь. Оба маленькие, коренастые, с увесистыми животиками. В общем, раньше времени постаревшие. Им бы лежать на диване, щелкать пультом перед телевизором да просматривать газеты.
Они вместе с Олегом ушли на кухню, а я осталась в комнате и тупо листала какой-то журнал.
Мысли снова вернулись к Димке. Я так и не успела сказать ему самое важное. Я не успела признаться, как он мне дорог, и попросить прощения за то, что сотворила много лет назад. Я поступила подло по отношению к близкому человеку, когда просто исчезла. Очень важна финальная точка. Мы должны ее ставить, как бы это ни было тяжело. Не может быть вечной любви. В этом мире все относительно и все непостоянно… Мы ста реем, стареют и чувства. Может, это происходит в силу нашего возраста, а может, в силу усталости. Любовь тоже устает, иссякает и медленно гаснет. Очень страшно жить в постоянном обмане, а страшнее всего обманывать свою душу и себя саму. Иногда, когда я веду дочку в детский садик и вижу, что другой ребенок идет с мамой и папой, зависть забирается в мое сердце и начинает грызть меня. Но длится это совсем недолго. Я вспоминаю, что сама выбрала свое одиночество, что мне не надо никому врать, притворяться. Может быть, я не права, но так уж сложилось, такова моя индивидуальность. Вернулся Олег.
– Ты хоть бы телевизор включила, – сказал он.
– Вряд ли я смогу сейчас отличить работающий экран от неработающего, – призналась я.
– Не вешай нос, мои друзья готовы нам помочь.
– С кем ты собрался ехать? – Я присвистнула. – Они же из-за своих животов не видят собственный член!
– С этим у них все в порядке, не груби.
– Это и правда твои одноклассники? Чего же они так рано превратились в эдаких заплывших мужичков?! Может, они пошли в первый класс с пятнадцати лет?
– Нет, с шести. Просто каждый выбирает тот образ жизни, который его устраивает.
– А чем они занимаются?
– Торгуют оружием.
– Чем?
– Оружием.
– Получается, что с боеприпасами у нас никаких проблем?
– Получается так.
– У них и гранаты есть?
– Они дадут тебе парочку. Только смотри, без надобности не кидай.
– Само собой, – усмехнулась я.
– Мы поедем на их «жигуленке».
– А кто будет за рулем?
– Один из братьев.
– Ты хочешь сказать, что его живот уместится между рулем и водительским креслом?
– Да что ты прицепилась к этому животу! – рассердился Олег.
В этот момент в комнату вошли братья. Я надела сумку с пистолетом на плечо и спросила у Олега:
– Так что там у нас насчет гранат? Олег засмеялся и повернулся к братьям.
– Пацаны, дайте этой девушке парочку гранат, а то она без них как-то неуютно себя чувствует.
Братья переглянулись и почти в один голос заявили:
– Не женское это дело – гранаты.
– У этой девушки редкий дар, – вновь за смеялся Олег. – Она их метко кидает, ей в этом деле нет равных. Я сам имел честь в этом убедиться.
Увидев их растерянность, я хитро прищурилась и сказала, чеканя каждое слово:
– Дайте парочку гранат. Мне без них жизнь не мила. И вообще, я против разделения обязанностей на женские и мужские!
– Вы феминистка? – опешили братья.
– Да. А вам это не нравится? Я самая настоящая феминистка!
Олег поцеловал меня в щеку:
– Ладно, успокойся, феминистка ты моя. Я не видел женщин беспомощнее и слабее, чем ты…
– Беспомощнее?! – возмутилась я. – Да ты просто не видел беспомощных женщин! Такие женщины живут с мужьями по тридцать лет, сносят все оскорбления, потому что боятся остаться одни! Они разыгрывают из себя влюбленных, а ночами плачут в подушку! Они ненавидят свою ужасную жизнь, но не в силах ничего изменить! Просто не могут, и все… Да, они варят щи, ждут мужа к обеду и привыкли, что мужья воспринимают все как должное. Разве это жизнь! Они просто существуют. Но зато у них есть семья! Какая – не имеет значения. Главное, что никто и никогда не скажет, что от хороших баб мужики не уходят. Я не такая. Я не чувствую своей вины за то, что лишила ребенка отца, потому что такая семья, которая была у меня, на фиг не нужна! Я не беспомощная, потому что никогда и ни у кого не иду на поводу! Я карабкаюсь сама!
Я вдруг, словно со стороны, услышала свой голос и сразу замолчала. «Ну и речь загнула, – подумала я, – сама от себя такого не ожидала».
