– Вот тут вмятина, а если заглянуть ниже, то тут есть кровь. Ее даже дождь смыть не смог, она вниз стекла и засохла. А вот этим местом ты меня и шибанула.
– Какая, к черту, кровь? Шел сильный дождь.
– Приглядись, вот тут есть немного. Она вниз стекла.
Я тут же схватила тряпку и стала вытирать засохшую кровь. Когда на машине не осталось ничего, кроме вмятины, я подняла свое раскрасневшееся лицо и посмотрела на мужчину взглядом, в котором читался вызов:
– Где кровь?
– Ты ее вытерла.
– Это была грязь.
– Это была кровь. И теперь она на твоей тряпке.
Бросив тряпку на землю под навес, где стоял мангал, которым я иногда пользовалась, я быстро облила тряпку жидкостью для розжига дров и чиркнула спичкой. Тряпка загорелась мгновенно и превратилась в одно небольшое пламя. Улыбнувшись довольной улыбкой, я тут же подошла к внимательно следившему за мной Илье и спросила:
– Где тряпка?
– Ты ее сожгла. – По его виду было нетрудно догадаться, что он просто опешил от моей наглости.
– Нет тряпки. Не доказательств. И вообще, тебе все приснилось.
Илья усмехнулся, поправил резинку своих семейных трусов и пристально посмотрел мне в глаза:
– Света, а у тебя с головой проблемы давно?
– У меня с головой вообще проблем нет и никогда не было.
– А мне показалось, что у тебя проблемы закоренелые. Любая экспертиза докажет, что ты меня сбила.
– Каким образом?
– Поверь мне, я могу это сделать.
– Я не сомневаюсь в том, что ты можешь дать денег кому следует и оговорить ни в чем не повинного человека. Ты же у нас президент.
– Откуда ты знаешь?
– Я твои вещи постирала. Ты что, разве не заметил, что ты передо мной в семейных трусах стоишь? Вон твои портки на веревке висят, красуются. Из кармана визитки посыпались. Вот я и прочитала, кто ты такой.
– Значит, рылась в моих документах.
– Вот еще! Я же тебе говорю, что визитки посыпались. А ты что, хотел, чтобы я твои портки вместе с документами постирала? Наверное, мне так и нужно было сделать. И как это я не додумалась.
– А кто дал тебе право стирать мои вещи? – тут же возмутился Илья.
– Да ведь ты весь грязный был и ободранный, как вокзальный бомж. На тебя же смотреть было страшно.
– Так это ты меня своей машиной и выпачкала.
– У меня машина была чистая. Я в мойку ездила недавно, а затем ее дождь помыл. Это ты ее испачкал…
– Надо же, я испачкал твою машину…
– Ты, а кто же еще?!
В этот момент Илья взял меня за ухо и сказал таким голосом, что у меня пробежали мурашки по телу:
– Послушай, красавица. Если ты и дальше будешь ломать комедию, то я не пожалею никаких денег и засажу тебя в тюрьму как миленькую, на хороший срок, чтобы ты поняла, что все деяния наказуемы.
– Пусти, больно.
Я попыталась ударить Илью по руке, но он сжал мое ухо еще сильнее.
– Ты мне сейчас ухо оторвешь!
– Не переживай. Если я его оторву, то ты его пришьешь.
– Ухо не пришивается.
– В наше время все пришивается.
– Я не президент, и у меня нет столько денег, чтобы делать косметические операции.
– Нужно работать, тогда и будешь президентом.
– А я никогда лодырем не была. Пусти ухо, сказала. Мне больно!
Илья сжалился и отпустил. Я потерла покрасневшее ухо и посмотрела на Илью уничтожающим взглядом:
– Что ты от меня хочешь?
– Чтобы ты сказала мне правду.
– Какую правду? – В моем голосе появились истеричные нотки.
– То, что ты меня сбила.
– Я тебя…
– Я сейчас не только возьму тебя за ухо, но и оторву его.
– Это шантаж и угроза.
– Мне нет разницы. Я хочу выбить из тебя правду любыми путями.
Немного замешкавшись, я еще раз потерла больное ухо и отвела глаза в сторону:
– А ты не думал о другом варианте? Ну, что тебя никто не сбивал. Что ты сам под машины кидаешься.
– А с чего бы это мне под машины кидаться, если у меня жизнь в шоколаде?
– Вот на этот вопрос я тебе ответить не могу. Может, шоколад горький?
– Не переживай. Сладкий.
Илья взялся за голову – видимо, он почувствовал себя плохо, подошел к лестнице и облокотился о деревянные перила.
– Тебе плохо?
– Мутит. И капитально.
– Это потому, что ты рано ходить начал. Быстро ложись в кровать, а я за лекарствами съезжу.
К моему удивлению, Илья принял мои слова во внимание и тут же направился в сторону спальни.
Как только он лег на кровать, то сразу закрыл глаза, и это не могло меня не напугать.
– Илья, ты чего? Тебе совсем плохо?
– Сейчас пройдет.
– Ты меня не пугай. Если тебе совсем плохо, то ты, пожалуйста, не молчи. Говори.
– А ты что, умеешь бояться? – не открывая глаз, спросил Илья.
– Умею.
– Что-то я не заметил.
– У тебя, наверное, что-то со зрением.
– Послушай, язва! В твоей ситуации нужно сидеть тише воды, ниже травы. Сделай доброе дело: смотайся в аптеку за лекарствами. Ты, наверное, совсем позабыла, что мне требуется лечение.
– Я не позабыла. Просто ты меня отвлек своими непонятными и совершенно беспочвенными подозрениями. И вообще, я тебе уже говорила, что у тебя постельный режим. Но вместо этого ты почти голышом разгуливаешь по дому. Неудивительно, что у тебя голову ломит. Того и гляди загнешься… Но если можно – только не на моей даче!
Открыв глаза, Илья тяжело задышал и вытер выступивший на лбу пот:
– Я думал, ты уже в аптеку уехала.
– Еду.
Выйдя из комнаты, я подошла к зеркалу, причесала волосы, взяла сумочку и направилась в сторону своей машины. В ближайшей поселковой аптеке я купила необходимые лекарства и вернулась на дачу.
Зайдя в комнату, я обнаружила, что Илья поднял подушки повыше, держит в руках свой мобильный и нажимает на какие-то кнопки.
– Не знала, что у тебя есть мобильный. Хотя… Ты же у нас президент.
