передо мной сидит реально больная девушка, которая еще недавно была здоровой. Я не хочу такой быть. Видя тебя, я понимаю, что любовь – это очень страшно.
– Ксюша, любить – это и больно, и хорошо. Я не хочу быть прежней, потому что раньше у меня не было смысла в жизни.
– Да был у тебя смысл. Просто раньше ты рассуждала как нормальный, здравомыслящий человек.
Я совершенно не слышала и не слушала свою подругу и по-прежнему говорила как бредила:
– Когда Фил сказал мне о том, чтобы я собирала свои вещи и уходила, мне показалось, что мое сердце бьется в последний раз. Я встала перед ним на колени и просила меня не выгонять.
– Ты, на колени?!
– Да, я стояла перед ним на коленях.
– Ольга, да что с тобой стало?! Ты стала отражением того, кого любишь. Где твое «Я»? Да кому интересна слабая, ручная и послушная девушка? Где твоя сила воли?
– Ее нет. С тех пор, как в моей жизни появился Фил, ее просто не стало. Я не знаю, что он со мной творит, но жить по-другому я больше не хочу и не могу. Фил дал мне еще один шанс.
– Какой?
– Он разрешил мне быть с ним рядом. У меня есть возможность использовать то время, которое мне осталось.
– Но ведь это унижение.
– Ксюха, любовь такая сука, в которой вечно кто-то перед кем-то унижается, а иногда и дает под дых. Один больно бьет, а другой терпит эту боль и ждет нового пинка.
– Прямо мазохизм какой-то.
– А любят, действительно, мазохисты.
– Ольга, я вот смотрю на тебя и не верю, что это ты. Ты всегда была такой самостоятельной и стервозной. А теперь... Тебе фактически предложили свободные отношения, и ты на них согласилась.
– Ксюха, тебе все равно этого не понять, – махнула я рукой на подругу.
– Этого точно мне не понять, – согласилась она.
– Ты просто никогда и никого не любила. Когда любишь, то не владеешь собой; тебя тянет к любимому, как магнитом. И пусть Фила пугает и напрягает моя чрезмерная серьезность, но я не хочу и не могу быть другой. Для меня это действительно слишком серьезно. Я не стыжусь своих чувств. Мне нечего стыдиться. Они такие, какие есть. Понимаешь, если ты хоть раз окунешься в это с головой, то уже никогда не вынырнешь и не спасешься.
– И все же я думала, что любовь делает человека сильнее. А оказалась, она полностью его ломает, подчиняет себе и делает его слабым и зависимым. Любовь сковывает по рукам и ногам и не оставляет даже возможности дышать. Это какая-то больная любовь. Прямо наркотическая зависимость.
– Другой любви я не знаю. А вот про наркотическую зависимость ты точно подметила. Без любимого реально ломает и не отпускает. Без него нет ощущения полноты жизни. Я не могу от него отказаться. Никогда... Что бы он со мной ни делал и что бы он ни говорил... Я готова все вытерпеть, только бы быть с ним рядом.
– А может, клин клином? Может, тебе нужно полюбить кого-нибудь другого?
– Как я могу полюбить другого, если мое сердце заполнено до предела и в нем больше нет места? Мне уже ничего не важно. Важно только то, чтобы мы с Филом были вместе...
Ксюха села рядом со мной и обняла за плечи.
– Оля, я бы так хотела помочь тебе его разлюбить, но не знаю, как это сделать.
– Это невозможно.
– Может, ты и в самом деле сейчас поедешь в Майами, побудешь без него и немного остынешь.
– Не хочу я никуда без него ехать.
– А как же твоя любимая работа?
– К черту работа. Не могу я без него.
– Надо ехать, а то ты потеряешь последнее, что у тебя осталось, – работу.
– Я понимаю. Но когда его нет рядом, я умираю. У меня болит сердце, давит виски. Меня страшно знобит. Я живу им и думаю только о нем...
Просидев у Ксюхи до глубокой ночи, я стала собираться домой и попросила подругу выйти меня проводить.
Ксюшка тут же оделась и как-то грустно произнесла:
– Не нравится мне все это.
– Что именно?
– Твоя любовь и твое состояние. Может, мы с тобой в больницу съездим.
– Зачем?
– Как это зачем? Покажем тебя специалистам. Пусть помогут тебе избавиться от этой напасти.
– А я не хочу.
– Тебе что, нравится твое состояние?
– Я прожила всю жизнь и не знала, что можно так сильно любить...
– Значит, все-таки нравится.
Как только мы с Ксюхой вышли из подъезда, она споткнулась, надломила каблук и наклонилась, рассматривая свою туфлю.
– Вот черт, такие дорогие туфли... Оля, может, надо было позвонить Филу?
– Зачем?
– Чтобы он за тобой приехал и забрал. Должен же быть хоть какой-то прок от этой проклятой любви.
– Когда любят, не нужен никакой прок. Любят не за что-то, а вопреки.
– С тобой становится все труднее и труднее разговаривать. Мы общаемся на разных языках, и я чувствую, что ты больше меня не понимаешь.
– Фил за мной не приедет.
– Ты ему звонила?
– Звонила.
– И что?
– Он сказал, что сегодня он проведет время с другой женщиной...
Не успела я договорить, как из-за поворота выскочила старая иномарка с номером три шестерки и сбила меня...
Ксюшку спасла испорченная туфля. Она, к счастью, не стояла рядом со мной, а опершись о стену, пыталась самостоятельно починить каблук, стуча по нему камнем.
Все произошло слишком быстро, и я даже ничего не почувствовала. Единственное, о чем я успела подумать, так это о Филе...
Глава 6
Когда я очнулась в больнице, то увидела рядом с собой Фила.
– Ты? Как ты узнал?
– Мне Ксюха сообщила. Как ты?
– Не знаю. Что со мной?
– Врачи сказали, что ты родилась в рубашке. В тот момент, когда тебя сбила машина, тебя отбросило к стене и ты отделалась только сильными ушибами и сотрясением мозга. Все могло быть гораздо хуже и печальнее.
– А почему так все болит?
– Потому что ушибы очень сильные, но, как ни странно, ни одного перелома. Оля, здесь вся больница в шоке.
– От чего?
– От того, что ты осталась жива. Ведь тебя сбила машина, несшаяся на полной скорости. Она бы переехала тебя, как букашку, и все. Но вместо этого тебя откинуло к стене. Ты со всей силы ударилась об эту стену и осталась жива.
– Значит, там, наверху, решили, что мне еще надо пожить. Видимо, здесь я нужна больше, чем
