выжила. Самое страшное позади. Да еще внука вам подарит, а может быть, внучку. Это уж как получится. Так что скоро вы станете самой счастливой бабушкой на свете.
— Если бы еще знать, кто отец, — сказала Викина мать, чем привела меня в замешательство. — Если бы знала, кто этот скот, сама бы лично взяла топор и рубанула ему шею-то.
— Да что ж вы так отца своего будущего внука называете?
— Так ведь она из-за него решила отправиться на тот свет. Когда спросила, зачем она это сделала, Вика сказала, что из-за безответной любви. Получается, этот подонок ее бросил. Наверное, узнал, что она беременная, и сбежал. Как обычно, ничего святого нет у мужиков. А дочь моя чересчур эмоциональная и впечатлительная.
— Тетя Клава, неужели вы не были знакомы с мужчиной, который захаживал к Вике?
— Ничего она мне не рассказывала, хоть щипцами пытай. Даже имя не назвала. Знаю только, что он женат. Понятия не имею, почему она его так скрывала. То, что женат, я так знала, но хоть что-то можно было родной матери открыть. Я ведь ей зла не хотела и приняла бы любую правду, какой бы она ни была. Для отвода глаз к ней приходил иногда один друг с работы, но я знаю точно: между ними никогда ничего не было. Они дружат лет десять. Он ей как подружка. Она мне даже по секрету рассказала, что он другой ориентации.
— Голубой, что ли?
— Понятное дело, не розовый.
— Странно все это. Мне казалось, я знаю подругу насквозь, а она мне многого не договаривала. Вроде спросишь, как дела, она говорит, что все отлично. В личной жизни тоже все хорошо. Да я к ней особо в душу и не лезла. Вы ведь, тетя Клава, сами знаете, мне вечно некогда. У меня семья, забота, муж, дети.
Вскоре мать Вики стала спускаться по лестнице, а жена принялась закрывать дверь. Я наклонился к ней и спросил крайне недовольно:
— Аля, ты что, не понимаешь, что мне нужно быть на работе? Я не могу встречать твою сумасшедшую подругу из больницы.
— Кирилл, я очень тебя прошу. Ты же понимаешь, какая Вика сейчас слабая, да еще и беременная. Это же такое чудо, что удалось сохранить ребенка.
— Аля, можно взять такси.
— Можно, но лучше, если она почувствует заботу. Хочется встретить ее всем вместе с цветами.
— Тогда почему ты шарики не надула? Надо было еще и оркестр нанять.
— Кирилл, почему ты такой жестокий?
— Потому что твоя дружба с душевнобольной Викой отвлекает тебя от семьи, а меня от работы.
— Но ведь у меня одна-единственная подруга. Другой нет и уже не будет. Да и не очень я часто тебя о чем-то прошу.
— Я сколько раз предлагал тебе научиться водить машину! Сама бы ездила куда надо и не грузила бы меня подобными проблемами.
— Кирилл, я не виновата, что у меня так и не получилось водить автомобиль. Я очень старалась. Ну не мое это. Мне страшно. Нет у меня к этому никаких навыков. Зачем я буду себя мучить, если все равно сразу попаду в аварию? А у меня двое детей. Я нужна тебе и нашим детям. Понимаешь, я не могу делать что-то через силу. Если у меня с вождением сразу не срослось, то уже ничего не поделаешь. Я воспринимаю это как данность. Не все же могут кататься на водных лыжах, значит, не всем дано и автомобиль водить. Еще раз повторю: не могу рисковать, ведь у меня семья и я вам очень нужна.
— Не забывай, ты еще нужна самой себе.
— Да на себя я уже давно махнула рукой. Только бы у вас было все хорошо.
— Ладно. Я смирился с тем, что ты не можешь водить автомобиль, но ведь я предлагал тебе машину с водителем, которая возила бы тебя по твоему первому требованию. И у меня бы тогда руки развязаны были. Ты их специально, что ли, связываешь?
— Кирилл, но я же объясняла тебе — меня возить некуда. Если только до магазина… А что до него ехать, когда я минут за десять дойти могу. Да еще и по дороге прогуляюсь и свежим воздухом подышу. А к тяжелым сумкам я привыкла. Это вместо тренажерного зала. Я с рынка вон какая груженая хожу — и ничего. Еще не хватало деньги на машину с водителем тратить. Это тебе по статусу положено, а мне зачем? Я домохозяйка. А то что ж получится — я буду по хозяйству хлопотать, котлеты жарить, а водитель в машине задницу отсиживать да газеты читать, а ему за это еще и денежка станет капать? Не жирно ли ему будет? Думаешь, не знаю, как тяжело достаются деньги? Зачем кормить кого ни попадя?
Когда мы подъехали к больнице, я остался на улице и нервно закурил. Когда вышла Вика, я отвел глаза в сторону. Еще никогда не видел ее такой бледной. Ей-богу, она была похожа на смерть. Осунулась, похудела, под глазами большие черные круги. Она держала цветы и в упор смотрела на меня. Во взгляде — женская боль, тоска, отчаяние и одиночество…
— Хорошо выглядишь, — соврал я и открыл ей дверцу машины.
— Не льсти. Я знаю, как выгляжу.
Когда машина тронулась, Викина мать взяла ее за руку и, сдерживая слезы, произнесла:
— Доченька, что ж ты нас всех так сильно напугала? И как меня только паралич не разбил.
Алька сидела рядом со мной на переднем сиденье. Она заметно занервничала, обернулась и укоризненно посмотрела на пожилую женщину:
— Тетя Клава, хватит. Кто старое помянет… Главное, все обошлось. Плохое осталось в прошлом, и о нем предлагаю не вспоминать.
— Хорошо, не буду. Доченька, ты только скажи: больше такое не сотворишь? Ты же знаешь, как всем нам нужна и как мы все тебя любим.
— Такого больше не повторится, — ледяным тоном ответила Вика. — Этого бы не произошло, если бы я знала, что беременна. А я даже не подозревала. Когда мне в больнице сказали, что у меня под сердцем ребенок, я расплакалась и себя возненавидела. Как могла такое сотворить с малышом? Со мной понятно, а вот ребенок… Теперь, когда знаю, что нас двое, я буду любить и беречь нас обоих.
— Ну вот и слава богу, что все так разрешилось, — всхлипнула мать.
— Отцу ребенка скажешь, что ты в положении? — осторожно спросила Алина и тут же включила «заднюю скорость». — Если хочешь, можешь не отвечать.
— Да мне скрывать особо нечего. С отцом ребенка разговор особый. Если не захочет его признать и дать ему свою фамилию, я обнародую нашу связь. После рождения малыша сделаю генетическую экспертизу и обращусь в суд.
Я чуть не проехал поворот и резко надавил на газ — все подпрыгнули.
— Прошу прощения, задумался, поворот не заметил, — пробубнил я, включил аварийку и дал задний ход.
— Осторожнее нужно, — упрекнула меня жена. — У нас в машине беременная женщина.
— Я не специально.
— Доченька, ты сейчас голову насчет отца не забивай, — успокаивала тетя Клава. — Тебе нельзя нервничать. Вот окрепнешь немного, здоровье поправишь и тогда со всем разберешься.
Мы подъехали к Викиному дому, и я сказал, что мне пора на работу. Тут Вика нагнулась и, пока Алина с ее мамашей отвлеклись, спросила повелительно:
— А ты не хочешь подняться?
— У меня работы много.
— Смотри, мне кажется, это в твоих интересах.
Я усмехнулся и чуть слышно спросил:
— Шантажируешь?
— Понимай как хочешь. Но если сейчас не поднимешься, я раскрою имя отца моего будущего ребенка. Мне кажется, твоей жене это не очень понравится и семейная идиллия рухнет как карточный домик.
— Сука!
— Кобель!
Мне ничего не оставалось, как подняться вместе со всеми и сесть пить чай в гостиной, стараясь не встречаться взглядом с ненавистной подругой жены.
