губа, как стучали от страха мои зубы...
С трудом передвигая отяжелевшие ноги, я вышла из чулана, сделала несколько шагов в сторону дома, а затем бросилась прочь. Добежав до ворот, я открыла калитку, выбежала на просёлочную дорогу и побежала мимо домов, обнесенных глухими высокими заборами. Подумав о том, что в любой момент по этой дороге может проехать Александр, я не стала рисковать и пошла краем леса, прислушиваясь к каждому шороху и прячась за большими деревьями.
Подвернув ногу, я села на землю рядом с кустарником и увидела, что сломала каблук. В отчаянии я откинула его в сторону, встала и пошла, прихрамывая на одну ногу. Увидев магазин и расположенный рядом с ним ресторан с подходящим названием «Лесной», я спряталась за большой дуб и с ужасом заметила стоящий у входа в ресторан знакомый джип. Александр, по-видимому, находился внутри и ждал, пока исполнят заказ.
Понимая, что я не должна терять ни минуты, я стала двигаться дальше и, увидев, как из ворот роскошного особняка выезжает кабриолет, обратила внимание на сидящую за его рулём девушку. Как только за кабриолетом закрылись ворота, девушка остановила машину прямо среди дороги, достала мобильный телефон и закричала в трубку:
– Я этого так не оставлю! Это не сойдёт тебе с рук! К тебе всё вернётся бумерангом! Я ненавижу тебя, понял?! Ненавижу!!!
Прокричав последнее слово, девушка выключила телефон, хотела было швырнуть его на дорогу, но передумала и положила его рядом с собой. Я, прихрамывая, подошла к кабриолету и дрожащим голосом попросила его владелицу:
– Увези меня, пожалуйста, подальше от этих мест. Я попала в неприятности и сломала каблук.
Девушка посмотрела на меня каким-то отрешённым взглядом:
– Садись, – кивнула она в сторону свободного сиденья.
Я поспешила сесть рядом и, почувствовав, как сильно меня бьёт нервная дрожь, оглянулась назад. Незнакомка тут же надавила на газ, и кабриолет помчался с бешеной скоростью.
– Ты торопишься? – девушка словно вспомнила о моём присутствии и сделала музыку тише.
– Ну, как тебе сказать... – замешкалась я. – Конечно, мне бы хотелось побыстрее уехать подальше от этих мест. Правда, я не очень понимаю, где именно нахожусь. Хочется побыстрее в Москву.
– Тебя в Москве кто-то ждёт?
Вопрос незнакомки привёл меня в ещё большее замешательство, и я честно ответила:
– Нет.
– Тогда зачем ты туда торопишься?
– Я же сказала тебе, что попала в неприятности.
– У меня тоже неприятности, – хмыкнула девушки. – Ты не знаешь, а есть люди, у которых всё хорошо?
– Думаю, что есть.
– Я тоже слышала, только ни черта таких не встречала. У всех какие-то проблемы, и все жалуются на жизнь. Кстати, ты ужасно бледная, и губы у тебя синие, как у покойницы. Ты вляпалась во что-то серьёзное?
– Я несколько минут назад убила человека, – ледяным голосом произнесла я. – Хотя, может быть, он останется жив... Как ты думаешь, человек может выжить, если его ударить топором по голове?
– А почему нет? Может, у него просто черепно-мозговая травма. Ты пульс щупала?
– Нет, – я и сама была в шоке оттого, что рассказала о случившемся совершенно незнакомой девушке.
Я почему-то ощутила в ней родственную душу, и мне захотелось уткнуться ей в плечо и поплакаться, жалуясь на свою горькую судьбу. Мне вдруг показалось, что эта незнакомая девушка меня обязательно поймёт и ни в коем случае не осудит.
У нас так повелось, что если на жизнь сетуют дети богатых родителей, то все дружно говорят о том, что они зажрались и у них нет и не может быть каких-либо проблем. Все считают, что спокойную и гармоничную жизнь можно купить за деньги. Считается, что проблемы могут быть только у бедных. Но мне почему-то всегда было неуютно в том мире, который создал для меня мой отец. Наверно, потому что этот мир был искусственным, фальшивым, холодным и лживым. Я выросла за высоким забором загородного дома под опекой нянек и гувернанток и всю жизнь чувствовала себя изолированной от внешнего мира.
Я никогда в жизни не была в московском метро. Я видела его только по телевизору. Мне всегда хотелось спуститься вниз и прокатиться несколько станций. Когда я призналась о своём желании отцу, он пришёл в бешенство, стал дико кричать и упрекать меня в том, что я не оправдываю его надежд, и он хотел для себя совсем другую дочь, не такую, как я. Так как за мной всегда следовали два грозных охранника, этому желанию не суждено было сбыться. По ночам мне очень часто снился один и тот же сон: вот я еду в метро, у меня закладывает уши, и поезд почему-то сходит с рельсов. Наверно, этот сон отражал мои тайные желания и страхи.
А ещё... Когда я была ребёнком, я всегда мечтала погулять на детской площадке вместе с другими детьми. Мне так хотелось познакомиться и поиграть с ровесниками. Но вместо этого отец привозил меня в закрытые элитные детские клубы, в которых он выкупал целый зал для меня одной, и меня развлекали клоуны.
Я слышала, что обычные дети ненавидят детские сады, что не хотят туда ходить. Я же, наоборот, всегда мечтала посмотреть, что там внутри, хотя бы одним глазком и поиграть чужими игрушками. Мне казалось, что в саду интересно и весело, ведь там нет родителей.
Моим же миром всегда была закрытая территория нашего дома. Я никогда не знала, что такое друзья, а всегда общалась только с людьми намного старше меня: с гувернантками, домработницами, поварами, охранниками, личными водителями и садовниками. Но они никогда не были моими друзьями и всегда относились ко мне с осторожностью, боясь сделать что-то не так, чтобы я не пожаловалась отцу и не подпортила их репутацию. Они считали меня маленькой хозяйкой, которой нужно угодить, и передо мною заискивали.
Домашний повар всегда хотел состряпать для меня что-то вкусненькое. Стоило мне только сесть в автомобиль, как мой личный водитель тут же ставил кассету с моей любимой музыкой. Ну какими они могли мне быть друзьями? Для них я была избалованным хозяйским ребёнком, привыкшим к роскоши и дорогим вещам. Единственное, за что меня жалели, так это за то, что я расту без матери.
Моя среда напоминала мне этакую теплицу, а я – экзотическое растение, за которым тщательно следили, которое поливали и удобряли. Мой отец держал меня, словно дорогого зверька, в вольере и считал, что если этого зверька выпустить на свободу, то он просто не выживет, не сможет ориентироваться в пространстве, не найдёт себе пропитание и погибнет. Поэтому я всегда ходила с охранниками и отчитывалась перед отцом за каждый свой шаг и за каждое действие. Единственной ниточкой, связывающей меня с внешним миром, являлся Интернет. В нём я заимела виртуальных друзей и могла общаться с другими детьми.
Благодаря отцу, я не представляла себе цену вещей, училась в институте только по той причине, что так надо и, несмотря на свои годы, до сих пор не имела стимула чего-то достичь в этой жизни. Наверное, это оттого, что меня всю жизнь искусственно ограждали от окружающего мира. Даже когда я стала взрослой, мне разрешалось общаться только с такими, как я, а точнее, с детьми очень богатых и влиятельных родителей. Мой отец считал, что равные мне дети не представляют для меня потенциальной опасности, а вот бедные при знакомстве со мной будут всегда меня использовать. Отец по максимуму старался отгородить меня от неприятностей и хотел исключить любой риск из моей жизни.
Боже, как же я уставала от жёсткого психологического прессинга своего отца! Временами я ненавидела его за то, что он постоянно меня душит и не даёт никакой самостоятельности. Я должна была жить строго по определённым правилам, им же придуманным. Даже замуж я должна была выйти именно за того молодого человека, которого выбрал для меня мой отец. Он считал Диму отличной партией, потому что у него есть супербогатые родители, семейная яхта, целый автопарк дорогущих машин, личный самолёт.
У Димы есть всё, о чём можно только мечтать. Но отцу было совершенно плевать на то, что Дима старается быть хорошим только при мне. А без меня он ведет разгульную ночную жизнь. Он пьёт, нюхает «кокс», постоянно где-то тусуется и спит с кем попало. Любимая Димкина фраза – «Деньги правят миром!»
