– Насчет дружбы не знаю, но вы где-то познакомились, и ты приехала к ней.
– А где мы могли познакомиться?
Яков пожал плечами.
– Я хотел узнать у тебя, но ты, как на зло, ничего не помнишь. В общем, ты приехала к нам в дом… Вера Анисимовна говорит, что вы много пили и горланили песни. Затем включили музыку и стали танцевать. Музыка орала громко, а вы пытались ее перекричать.
Домработница испугалась и заглянула к вам в комнату. Она сказала, что вы обе еле стояли на ногах, пили текилу прямо из горла и орали матерные песни. Вера Анисимовна сделала вам замечание, сказала, что в любую минуту может приехать Яков Владимирович и то, что он увидит в этой комнате, ему может очень даже не понравиться. Зоя послала домработницу к чертовой матери. Спустя какое-то время стало тихо. И раздался выстрел. Вера Анисимовна не сразу поняла, что это выстрел, решила посмотреть, что происходит. Она увидела страшную картину. Ты лежала без сознания. У тебя была прострелена правая нога. Зоя держала пистолет дулом к себе, тупо смотрела на курок, затем перевела свой пьяный взгляд на испуганную домработницу и выстрелила себе в грудь. Получается, что сначала она стрельнула тебе в ногу, а затем застрелила себя…
Несмотря на полную растерянность, я все же сообразила, что выдумка Якова не так уж плоха. Было бы намного хуже, если бы он сделал виновной меня, сказал, что это я сначала убила Зою, а затем выстрелила себе в ногу.
– И Вера Анисимова все это видела? – осторожно поинтересовалась я.
– И видела, и слышала. Теперь ты понимаешь, каким образом ты очутилась в нашем доме?
– Понимаю. – Я опустила глаза и пробурчала: – Только я никогда в жизни не пила мексиканскую водку. Я крепкие напитки вообще пить не могу.
– Поверь мне, в тот вечер ты глушила текилу, как настоящий алкоголик.
Наши взгляды встретились. Он смотрел на меня в упор, словно пытался понять, что я чувствую после этого рассказа.
– В этом деле много неясных вещей. Например, где Зоя взяла пистолет. Он не зарегистрирован. Почему прострелила тебе ногу? Почему убила себя? Слишком много неясного, а у тебя, как назло, потеряна память.
– Но ведь Вера Анисимовна тоже свидетель.
– Конечно. Она завтра выступит на суде.
– А что, завтра суд?
– Я уже тебе сказал, что это формальность. Завтра с меня снимут все обвинения.
– Тебя обвинили в смерти жены?
– Да ведь я уже говорил, один человек использовал мою трагедию против меня самого. Сейчас я выпущен под подписку. Меня подставили… Завтра ты поедешь со мной и выступишь в суде. Скажешь, что помнишь все подробности. Придумай какую-нибудь сказку о том, где и при каких обстоятельствах ты познакомилась с моей покойной женой.
– Придумать сказку?
– Ну да. Ты же не можешь вспомнить, как вы познакомились на самом деле.
Воцарилось молчание. Яков нарушил его первым.
– О чем ты думаешь?
– О том, что завтра суд. После суда я смогу покинуть этот дом?
Яков чуть было не подавился, но все же утвердительно кивнул.
– Конечно. Ты же сама понимаешь, я больше не могу держать тебя взаперти. А куда ты пойдешь?
– Не знаю. Я еще об этом не думала.
– Но ведь ты ничего не помнишь. Ты даже не помнишь, где остановилась в Москве.
– Может быть вернусь в свою деревню.
Блюдо с шашлыком опустело, бутылка вина была пустой. Яков потянулся ко мне и взял меня за руку.
– Тепло, а у тебя рука холодная.
– Наверное это от твоего рассказа. Все, что я услышала, меня просто потрясло.
– Ты не представляешь, как сильно это потрясло меня. Я знал, что у моей жены нарушена психика, но не думал, что до такой степени. Дай вторую руку. Она тоже холодная?
– Холодная.
– Хочешь погрею?
– Хочу…
Яков взял мои ладони в свои и крепко их поцеловал.
Затем он встал и обнял меня сзади.
– Ты очень красивая… Знаешь об этом?
– Знаю.
