решила встретиться с Милиным шефом и все объяснить ему. Если он не захотел говорить со мной по телефону, это еще ничего не значит. Он не сможет отказать в помощи, глядя мне в глаза. В конце концов мне больше не к кому обратиться. Это единственный человек, которого Мила считала достаточно близким. Мила как-то сказала, что почти каждый день он обедает в ресторане гостиницы «Балчуг». Значит, есть реальная возможность с ним встретиться. Я буду искренне молить Бога о том, чтобы сегодня этот человек не изменил своим привычкам. Я надела одно из своих лучших платьев, расчесала слегка свалявшийся парик и стала пристраивать его на голове. Неожиданно раздался пронзительный звонок в дверь. Я вздрогнула и съежилась. Осторожно заглянув в глазок, я облегченно вздохнула. Это был Челноков собственной персоной. Открыв дверь, я посмотрела на бывшего мужа взглядом, полным ненависти, и процедила сквозь зубы:
– Какого хрена тебе надо?
Челноков оглядел меня с ног до головы, затем самым хамским образом отодвинул в сторону и вошел в квартиру.
– Какого хрена тебе здесь нужно? – повторила я свой вопрос.
– Я здесь прописан, – невозмутимо произнес мой супруг.
– И что?! Это не дает тебе права входить сюда когда вздумается. И вообще, сегодня же вызову слесаря и поменяю замки.
– Вызывай кого хочешь. Я тут прописан, значит, могу войти в этот дом в любой момент, когда мне захочется. Если ты поменяешь замки, я просто взломаю дверь.
– Ну ты и сволочь!
– Надо было смотреть внимательнее, за кого выходишь замуж.
Остановив взгляд на откровенном вырезе моего платья, Челноков ухмыльнулся и сел.
– Куда намарафетилась?
– Тебе какая разница?
– Оправилась от своей придуманной болезни и сразу побежала по мужикам! Мне кажется, ты слишком хорошо выглядишь для умирающей.
Моя голова была занята совсем другими мыслями, и мне меньше всего хотелось говорить с ним. Вот он сидит и смотрит на меня пожирающим взглядом… Стоит мне захотеть, и мы окажемся с ним в постели… Совсем недавно я отдала бы за эти мгновения полжизни, а возможно, и больше. Я готова умереть в объятиях любимого человека. Но сейчас я не пожертвую ради этого ничтожества ни одним мгновением, ни одним… Я научилась ценить жизнь и поменяла взгляды на многие вещи, в том числе и на свою неудавшуюся семейную жизнь. Болезнь сделала меня старше и мудрее.
– Так куда ты так вырядилась? – спросил муж.
– Какая тебе разница?! Выметайся отсюда! Мне некогда выяснять с тобой отношения!
Челноков закинул ногу за ногу и нервно закурил.
– Раньше ты никогда не поднимала на меня голос, – заметил он.
– «Раньше»… Раньше все было совсем по-другому…
– Может быть. Но я как был твоим мужем, так им и остался.
– Я потеряла мужа, когда узнала о своей болезни и загремела в больницу. Челноков, я тороплюсь. Говори, зачем пришел, и мотай на все четыре стороны.
– Я не могу найти свою куртку.
– Господи, какую еще куртку?! По-моему, ты не оставил здесь вообще никаких вещей.
– Но куртки я так и не нашел. Она зеленого цвета. Я в ней раньше всегда на сплав ездил.
– Какая может быть куртка в совершенно пустой квартире? Лучше повнимательнее посмотри вещи, которые ты отсюда стащил.
– Я ничего не стащил. Я взял лишь то, что принадлежит мне по праву.
– Ты воспользовался моей болезнью и обворовал квартиру, – отрезала я.
– Я не могу воровать в своем доме. Я тебе уже говорил, что я здесь прописан и никто не сможет мне запретить сюда приходить.
– Что за куртка? – спросила я, чтобы поскорее закончить наш разговор.
– Обыкновенная куртка. Зеленая ветровка из плащевой ткани.
– А что, на новую нет денег? – А откуда им взяться, если я не могу устроиться на работу?
– Понятно. Тяжело устроиться на работу, когда ты не работал черт знает сколько лет.
Я вышла на балкон и стала рыться в сумке со старым, видавшим виды тряпьем. На самом дне лежала довольно выцветшая, рваная куртка, которую еще до болезни я хотела выкинуть. Я показала ее Челнокову и недоуменно пожала плечами:
– Эта, что ли?
– Эта, – обрадовался Челноков. – Ее заштопать, и ей цены не будет. В любой поход можно надеть…
– Заштопай.
– А может, ты мне ее заштопаешь?
– Пусть тебе твои бабы штопают. Я уже свое отштопала, хватит.
– А ты сильно изменилась, – Челноков направился к выходу.
