– Нет. Просто не вижу необходимости снимать парик.
– Ты можешь это сделать ради меня?
– Ради тебя?
– Ну да.
Я сняла парик и удрученно положила его к себе на колени. Антон погладил мои слегка отросшие волосы и прошептал:
– Между прочим, тебе без парика намного лучше. Ты еще красивее. У тебя волосы уже отрастают.
– Не говори ерунды, – недовольно пробурчала я. Как только Антон отмыл мое лицо, я принялась смывать кровь с головы Антона.
– Больно? – Антон не ответил.
– Ты говори – больно или нет. Не молчи.
– Терпимо.
– Так уж и терпимо. Я же вижу, как ты морщишься.
Потом мы уже сидели на кухне и пили самогонку, оставленную заботливой бабулькой. Сказать правду, раньше я никогда не пила самогонку. От первого же глотка голова у меня так закружилась, что я чуть было не свалилась под стол.
– Ты огурчиком закусывай, – смеялся Антон. Он пил это страшное пойло с совершенно невозмутимым видом и даже не морщился.
– Господи, пьешь, как обычную воду! – опешила я.
– На то я и мужик. Мужик должен уметь зарабатывать деньги, пить самогонку, как воду, и при этом не пьянеть.
– Господи, и почему мы могли так долго жить друг без друга? – Я расплылась в пьяной улыбке.
Глава 11
Спать мы легли в небольшой комнатке, которую отвела нам бабулька. Я закрыла глаза и принялась ласкать Антона. Он лежал подо мной, откровенно постанывал и поглаживал мою спину. Это поглаживание приводило меня в восторг. Я была на вершине блаженства и знала, что сейчас необыкновенно хороша. По- моему, это происходит с любой женщиной, которая чувствует себя желанной. Я всегда любила свое восхитительное тело, свои длинные ноги с красивыми, тонкими изгибами. Я любовалась ладным загорелым телом Антона. Он принялся целовать мои соски. Они быстро поднялись и отвердели. Мне хотелось закричать, я с трудом сдержала себя. Я чувствовала, что мое терпение иссякает и мне хочется, чтобы он, наконец, вонзился в меня. Антон был опытным любовником и сразу уловил мое нетерпение. Как только я почувствовала Антона в себе, я громко застонала и стала извиваться словно змея.
– А я ведь и не думала, что так бывает, – едва выговорила я после долгих любовных утех.
– Как?
– Ну так, как у нас с тобой. Разве можно увидеть человека и сразу влюбиться без памяти?
– Выходит, что можно. У меня и самого такое в первый раз.
– Ты даже не представляешь, сколько лет я тебя искала. Спотыкалась, падала, но никогда не прекращала поиски. Я знала, что ты где-то есть. Я это чувствовала, только не знала где.
Антон тихонько засмеялся и поцеловал меня в лоб.
– Тебе кто-нибудь говорил, что ты сумасшедшая?
– Нет. – Тогда я буду первым. Ты сумасшедшая, честное слово. Скажи правду, ты нашла то, что искала?
– Это ты о чем?
– О себе, – смутился Антон.
Я перекатилась на спину и уставилась в потолок.
– Я нашла то, что искала. Господи, и почему мои поиски продолжались столько времени…
Я приподнялась, села, благодарно посмотрела на Антона и почувствовала, как меня переполняет любовь. Антон улыбнулся и погладил мою грудь. Она была мягкая и податливая. Застонав, я перекатилась на живот, демонстрируя Антону свою обнаженную спину и упругую попку. Антон не сдержался, лег сверху и попытался раздвинуть мои ноги сзади, чтобы протиснуться между бедер.
В этот момент послышался какой-то щелчок. Я не сразу поняла, что это такое. Словно что-то упало на пол.
– Антон, что это?
Антон не ответил. Я раздвинула ноги пошире, пытаясь почувствовать вошедший в меня член. Но член как-то обмяк и потерял упругость. Через несколько секунд я вообще перестала его ощущать.
– Антон, что с тобой? Тебе плохо? – встревожилась я. – Тебе перехотелось?
Антон по-прежнему молчал. Я сдвинула Антона и перевернулась на спину. То, что я увидела, повергло меня в шок. В затылке моего любимого виднелась маленькая, ровная дырочка, словно ее очертания нарисовали карандашом и помазали густой алой краской. Вскрикнув, я перевернула Антона на спину и заглянула ему в глаза. Они молчали… Я поняла, что они никогда не смогут мне ответить… Никогда… Странно, но в человеке может молчать не только его голос, но и его глаза. Глаза могут говорить о многом… Они могут любить, смеяться, ненавидеть и заблуждаться… А еще они могут молчать… Именно такие молчаливые глаза были у Антона. В них была бездонная пустота. И все же в них оставалась любовь…
