– Приглядись, вот тут есть немного. Она вниз стекла.
Я тут же схватила тряпку и стала вытирать засохшую кровь. Когда на машине не осталось ничего, кроме вмятины, я подняла свое раскрасневшееся лицо и посмотрела на мужчину взглядом, в котором читался вызов:
– Где кровь?
– Ты ее вытерла.
– Это была грязь.
– Это была кровь. И теперь она на твоей тряпке.
Бросив тряпку на землю под навес, где стоял мангал, которым я иногда пользовалась, я быстро облила тряпку жидкостью для розжига дров и чиркнула спичкой. Тряпка загорелась мгновенно и превратилась в одно небольшое пламя. Улыбнувшись довольной улыбкой, я тут же подошла к внимательно следившему за мной Илье и спросила:
– Где тряпка?
– Ты ее сожгла, – по его виду было нетрудно догадаться, что он просто опешил от моей наглости.
– Нет тряпки. Не доказательств. И вообще, тебе все приснилось.
Илья усмехнулся, поправил резинку своих семейных трусов и пристально посмотрел мне в глаза:
– Света, а у тебя с головой проблемы давно?
– У меня с головой вообще проблем нет и никогда не было.
– А мне показалось, что у тебя проблемы закоренелые. Любая экспертиза докажет, что ты меня сбила.
– Каким образом?
– Поверь мне, я могу сделать.
– Я не сомневаюсь в том, что ты можешь дать денег кому следует и оговорить ни в чем не повинного человека. Ты же у нас президент.
– Откуда ты знаешь?
– Я твои вещи постирала. Ты что, разве не заметил, что ты передо мной в семейных трусах стоишь? Вон, твои портки на веревке висят, красуются. Из кармана визитки посыпались. Вот я и прочитала, кто ты такой.
– Значит, рылась в моих документах.
– Вот еще! Я же тебе говорю, что визитки посыпались. А ты что, хотел, чтобы я твои портки вместе с документами постирала? Наверно, мне так и нужно было сделать. И как это я не додумалась.
– А кто дал тебе право стирать мои вещи? – тут же возмутился Илья.
– Да ведь ты весь грязный был и ободранный, как вокзальный бомж. На тебя же смотреть было страшно.
– Так это ты меня своей машиной и выпачкала.
– У меня машина была чистая. Я в мойку ездила недавно, а затем ее дождь помыл. Это ты ее испачкал…
– Надо же, я испачкал твою машину…
– Ты, а кто же еще?!
В этот момент Илья взял меня за ухо и сказал таким голосом, что у меня пробежали мурашки по телу:
– Послушай, красавица. Если ты и дальше будешь ломать комедию, то я не пожалею никаких денег и засажу тебя в тюрьму как миленькую, на хороший срок, чтобы ты поняла, что все деяния наказуемы.
– Пусти, больно.
Я попыталась ударить Илью по руке, но он сжал мое ухо еще сильнее.
– Ты мне сейчас ухо оторвешь!
– Не переживай. Если я его оторву, то ты его пришьешь.
– Ухо не пришивается.
– В наше время все пришивается.
– Я не президент, и у меня нет столько денег, чтобы делать косметические операции.
– Нужно работать, тогда и будешь президентом.
– А я никогда лодырем не была. Пусти ухо, сказала. Мне больно!
Илья сжалился и отпустил. Я потерла покрасневшее ухо и посмотрела на Илью уничтожающим взглядом:
– Что ты от меня хочешь?
– Чтобы ты сказала мне правду.
– Какую правду? – в моем голосе появились истеричные нотки.
