– Какая к черту самооборона? Раненый, хромающий Влад от меня убегал, а я гналась за ним с пистолетом и, как только мы забежали в лес, тут же убила. Он на меня не нападал. Он, наоборот, от меня убегал, а я его хладнокровно грохнула в спину. О самообороне не может быть и речи.
– Но ведь у тебя не было другого выхода! – почти крикнула Натка.
– Какого выхода?
– Я же тебе говорю, что другого выхода у тебя не было. Ты действовала по обстоятельствам.
– Ты понимаешь? Я человека убила!
– Понимаю. Только если бы ты его не убила, то он сам нас бы грохнул. Вернулся бы и отправил бы нас всех на тот свет.
– Наташка, о чем ты говоришь? Он еле шел. У него была только одна цель – убежать как можно дальше и остаться в живых. Он был в таком виде… Если бы ты только видела, как жалко он выглядел.
– Но ты же сама была невменяемая! Ты же в тот момент находилась в состоянии шока. Ты знаешь, как это называется?
– Как?
– Убийство в состоянии аффекта.
– Это еще доказать нужно.
– Будет нужно – докажем.
– Ага. Каким образом?
– Света, в конце концов, у тебя есть Илья.
– А при чем тут Илья? – в недоумении развела я руками.
– И ты еще спрашиваешь, при чем здесь Илья?
– Спрашиваю. Только, пожалуйста, не говори, что он мой будущий муж. Я не хочу это слышать.
– Не буду.
– Спасибо. Ты очень любезна.
– Он от тебя теперь всю жизнь не отделается. Ты ему вон сколько крови отдала! Сама стала на труп похожа. Он наймет тебе хорошего адвоката и тебя вытащит. Ты избавила его от наглого воришки-братца. Да он тебе по гроб жизни должен! Он весь суд купит, с его-то деньгами. Не бери в голову! Да с Ильей тебе в этой жизни вообще бояться нечего!
– Наташа, а если Илья не выживет? – холодно задала я вопрос.
– Как? – захлопала глазами Наташка.
– Так. У него же состояние тяжелое и даже критическое. Кто меня из тюрьмы вытаскивать будет?
– А если выживет?
– Если даже и выживет, то пока еще он придет в себя… Пока встанет на ноги… Время пройдет, а меня не сегодня, так завтра арестуют.
Не говоря мне ни слова, Наталья тут же вышла на дорогу и остановила одиноко проезжающую мимо нас машину, назвав при этом адрес моей дачи и предложив водителю хорошую сумму.
– Наталья, ты что? – не удержалась я от вопроса.
– Едем на дачу! – скомандовала она и живо села на заднее сиденье.
– Зачем?
– Садись, я сказала!
– Быть может, ты мне все-таки хоть что-то объяснишь?
– Садись! Время – деньги. Тебя водитель ждет.
Я попыталась воспротивиться, но, посмотрев на суровый Наташкин вид, не стала ей возражать и села в машину.
– Наташа, в чем дело? Ты понимаешь, что я себя плохо чувствую? Я еле на ногах стою. Какая к черту дача? Сейчас свалюсь вот тут прямо, и все.
– Едем! – вновь прокричала Наташка и постучала водителя по плечу: – Включите нам музыку, пожалуйста.
– Музыку?
– Маэстро, музыку! – как и всегда, понесло Наталью. – Заводи шарманку, шеф! Да как можно громче! Народ хочет зрелища и песен!
Немного испугавшийся ее напора водитель посмотрел на нас в зеркало заднего обозрения, покосился на Наташкину повязку на голове, тщательно прикрепленную пластырем, прокашлялся и поехал, не забыв при этом включить какую-то легкую, успокаивающую воспаленные нервы музыку.
Натальи хватило на пару минут молчания. Она вновь постучала водителя по плечу и ехидно спросила:
– Мужчина, вы что включили?
– Музыку, – в недоумении ответил тот и вновь покосился на Наташкину перебинтованную голову.
