– У вас в Америке все начинают с кокса?
– Совершенно верно. Любое расслабление начинается именно с кокса. Давай, ты хорошенько расслабишься, а я тебе станцую что-нибудь эротическое. Как ты на это смотришь?
– Я не прочь. А ты будешь за компанию?
– Я догонюсь после тебя, как потанцую.
– Ты любишь вдогонку?
– Очень.
Я очень хорошо накачала Черепа наркотиками и при этом постоянно подливала ему виски. Судя по его виду, сам секс ему уже был не нужен, но все же он старался заострить свое внимание на том, что я делаю, хотя глаза его уже почти ни на чем не фокусировались.
Я включила легкую музыку, скинула пиджак и начала танцевать.
– Саня, тебе нравится, как я двигаюсь? – спросила я сладострастно. – Ну скажи, тебе нравится?
– Все путем, – пьяно отозвался Сан Саныч и приложил свою ладонь к сердцу.
– Саша, а ты что за сердце держишься? Тебе плохо?
– Да что-то мотор беспокоит.
– А ты не думай. Расслабься.
– У нас с тобой вообще что-нибудь сегодня будет или нет?
– Будет, только давай выпьем.
Налив Черепу полный бокал виски, я взяла свой, почти пустой, и громко закричала:
– До дна! До самого дна! За любовь! За удачу!
– Совсем меня споила, паранджа чертова, – пробурчал себе под нос Череп и еще раз попытался сфокусировать взгляд на мне.
– Тело у тебя в каких-то рубцах. У меня была одна такая. Тебя бил, что ли, кто-то? И вообще, ты сегодня паранджу снимешь или мы прямо в ней будем?
При этом Череп нюхнул немного кокаина, и его глаза налились кровью.
– Споила меня. Напичкала всякой ерундой. Ты кто вообще такая?
– Как кто такая? Мы с тобой черт знает сколько времени знакомы, а ты спрашиваешь, кто я такая. Саша, ну что ты держишься за сердце?
– Оно любви просит.
– Оно у тебя вообще больное?
– Когда трахаться долго не дают.
Я смотрела на бледнеющего Черепа и не испытывала ни капли сострадания или сочувствия. Я поняла, что у него пошаливает сердце, и эта была поистине потрясающая новость. Больное сердце мне поможет. Оно просто не может мне не помочь. Оно болит, потому что ему совсем недолго осталось биться. Я ненавижу это сердце потому, что оно слишком черствое.
Череп убрал руку от груди. Он не хотел показывать, что сейчас очень слаб, но на его лице выступил сильный пот. Он постарался изобразить что-то наподобие улыбки, и я видела, с каким трудом она ему далась.
– Пойдем в кровать.
– Наконец-то.
Череп встал со стула и, изрядно пошатываясь, пошел в спальню.
– У меня еще такого никогда не было. Баба совершенно голая и в парандже. Круто. Это по- американски.
– Ложись. Я сделаю тебе легкий массаж.
Череп еще раз посмотрел на мои рубцы и пробормотал пьяным голосом:
– И чего ты такая рубцовая?
– Какая есть.
– Садомазо.
При этих словах лицо Черепа посерело. Я поняла, что ему осталось совсем немного.
– Джулия.
– Что?
– По-моему, я перебрал. Может, «скорую»?
– Дорогой, какую «скорую»? У нас с тобой все только начинается.
Взяв его за руку, я ощутила, какая она ледяная.
– Дорогой, не сачкуй. Ты обещал мне интимный праздник.
– Что-то меня прихватило. Череп закрыл глаза и застонал:
– Джулия…
Я скинула шляпку с вуалью и села рядом с ним:
– Саша… Ты по мне скучал?
– Ты кто?
– Ника.
Несмотря на сильную сердечную боль, Череп тут же открыл глаза и безумно посмотрел на меня:
– А где Джулия?
– В Америке.
– Уже улетела?
– Упорхнула в форточку, – в который раз улыбнулась я.
– Как, уже?..
– Ты по мне скучал?
– Откуда ты взялась?
– С того света. Ты же отдал меня на растерзание. Считай, что меня растерзали.
– Вызови «скорую». Мне плохо. – При этом Череп застонал, откинулся назад и тяжело задышал: – Мать твою, вызови «скорую». Я сейчас сдохну.
– Вызову, если ты мне скажешь, с твоей ли подачи убили Руслана.
– Я не знаю.
– Тогда умирай.
– Я не знаю. Позвони в «скорую».
– Как хочешь. Если ты скажешь правду, я сразу беру в руки телефон и выполняю твою просьбу.
– Руслана нужно было убрать. Другого выхода не было.
– Зачем?
– Затем, что он слишком много знал и на этом играл. Тебе это не дано понять. Это наши дела. Вызови «скорую», черт тебя побери.
Больше Череп не смог сказать ни слова. Когда он застонал сильнее, я накрыла его лицо подушкой и со всей силы навалилась. Череп захрипел, задергал ногами и стал дергаться. Я надавила еще сильнее. Хотя… Мне не пришлось долго ждать. Он быстро затих. Он погиб не от удушья, а оттого, что у него остановилось сердце. А я просто ускорила этот процесс. Когда я убрала подушку от лица Черепа, я почувствовала, как у меня поплыло перед глазами. Лицо Черепа было синим. Никакой крови, никаких криков. Все оказалось намного проще, чем я думала. Все.
Взяв его ледяную руку, я на всякий случай потрогала пульс и улыбнулась. Пульса не было. Я никогда не любила Руслана, но я за него отомстила. Руслана не вернешь, но и Черепа больше нет. Спешно надев пиджак, застегнув на нем пуговицы, я тут же надела свою короткую юбку и поправила шляпу. Затем постаралась унять дрожь в голосе и произнесла вслух:
– Спокойно. Только спокойно. Я его не убивала. Он сам обдолбался. Получился передоз. Интересно, какую причину смерти ему поставят: сердечная недостаточность, передозировка или удушение? Скорее всего, удушение отпадает. Остается сердечная недостаточность или передоз.
Еще раз посмотрев на обнаженного, какого-то скрюченного, посиневшего Черепа, я со всей силы прикусила губу и пробурчала:
– Это не я. Ты сам выпросил. Ты сам так хотел… Ты меня довел…
Мне даже не верилось, что еще совсем недавно Череп был живым. Мне в это не верилось. Отвернувшись, я начала быстро одеваться, потом намочила полотенце и начала вытирать все, к чему
