выскочила из своей спальни.
Спустившись вниз, я вбежала на кухню и буквально нос к носу столкнулась с Катериной. Катя оглядела меня напряженным, подозрительным и даже напуганным взглядом и тихо произнесла:
– Анатолий ужинает в гостиной. Ты хочешь присоединиться?
– Нет, – замотала я головой. – Не хочу. Я хочу выпить.
– В гостиной есть бар.
– Я не хочу туда заходить. Сходи и принеси сама.
– Что между вами произошло? Анатолий сидит в гостиной и в основном не ест, а пьет, и такими лошадиными дозами… Он недавно сел за стол и уже так набрался. Вы поругались, что ли?
– Катя, ты не спрашивай меня ни о чем, а лучше принеси мне выпить. Я не хочу заходить к Анатолию и там с ним встречаться.
– Хорошо, а что принести-то?
– Чего-нибудь покрепче. Виски или джин.
– Рюмку?
– Бутылку!
– Маша, да разве можно столько пить? – принялась стыдить меня Катя.
– Если я прошу бутылку, то это не значит, что я выпью ее всю. Я просто поставлю ее у себя в спальне и выпью столько, сколько мне захочется. И вообще, если бы ты с мое пережила, я не знаю, что бы стала делать. Ты и представить себе не можешь, как мне паршиво. Удивительно, как я вообще не спилась на этой вилле. Тут прямо не вилла, а какой-то кабак. Даже если ты никогда не пил, то здесь обязательно запьешь. Если ты никогда не курил, то обязательно здесь закуришь, а если ты был нормальным, здоровым человеком, то обязательно станешь психом. От вас здесь, наверно, все люди помешанными выезжают.
– Да нет. Такого не припомню. Нормальные все.
– Может, ты просто не замечала?
– Замечала. Нормально все было.
– А может, ты просто и не знаешь. Может же такое быть? Люди отдохнули на вилле, улыбаются, говорят друг другу «до свидания», разъезжаются по разным психушкам.
– Я про такое не слышала. – Катя дернула плечами и еще раз посмотрела на меня подозрительным взглядом. – Я сейчас что-нибудь принесу. А ты точно не хочешь встречаться с Анатолием? Просто ужин такой вкусный. Ребята так старались, столько всего наготовили.
– Меня тошнит, и морду я эту не могу больше видеть.
– Какую морду? – не поняла меня девушка.
– Толину!
– А. Понятно. Сейчас я что-нибудь принесу.
Через пару минут Катя принесла уже начатую бутылку джина и протянула ее мне.
– Там Анатолий уже дошел до кондиции. Еле на стуле сидит. Пепел прямо на пол стряхивает. Я ему замечание сделала, а он на него даже никак не отреагировал. Сказал, чтобы я из комнаты выметалась и не мешала ему по телефону разговаривать. Еще сказал, что у него здесь все схвачено и за все заплачено. Мол, у него все включено. Если он захочет, то он прямо посреди стола по-большому нагадить может.
– Что, прямо так и сказал?
– Прямо так и сказал.
– Вот дурак пьяный. Так он ужинает или что делает?
– Да пьет в основном и бычки об дорогой стол тушит. Я некоторых новых русских не понимаю. Такое положение имеют, такими деньгами ворочают, а когда напьются, то ведут себя, как самое обыкновенное быдло. Смотреть противно. Ни черта он не ужинает.
Даже ни к чему не притронулся. Уже все остыло. Он в основном по телефону разговаривает. В Москву звонит, с кем-то ругается. Я его еще никогда таким пьяным не видела. Он всегда такой сдержанный, такой культурный, а тут сам на себя не похож. Наверно, у него что-то стряслось?
– А мне плевать, что у него стряслось.
– Маша, а тебе в норковой шубе не жарко? – как-то осторожно спросила меня Катя.
– Нет, мне холодно, – сухо ответила я.
– Правда? А я во всем доме кондиционеры включила. Мне показалось, что в доме жара страшная.
– Может, кому и жарко, а мне лично холодно. Знобит меня что-то.
– Может, ты простыла?
– Не знаю. Мне кажется, что у меня это нервное.
– Давай я тебе капель успокоительных налью. У меня в аптечке, кажется, есть.
– Не нужно. Ты мне и так уже капель целую бутылку налила. Так что я пошла лечиться.
Я натянуто улыбнулась и нечаянно отпустила полы своей норковой шубы. Моя шубка распахнулась, и показалось обнаженное тело, покрытое множеством синяков, царапин и ссадин. От неожиданности Катя слегка вскрикнула и тут же зажала рот ладонью. Поняв, в чем дело, я поставила бутылку джина на стол, наглухо застегнула все пуговицы и попыталась ее успокоить.
– Катя, ничего страшного не произошло. Подумаешь, забыла пуговицы на шубе застегнуть. С кем не бывает.
– Но ведь у тебя под шубой ничего нет… – растерянно пробормотала девушка.
– Ну и что такого? Можно подумать, ты никогда в жизни не видела женщин, которые одевают шубу на голое тело. Можно подумать, ты сама так никогда не ходила. Такое бывает сплошь и рядом.
– Я так не ходила. Конечно, это твое право. Может, у тебя с Толей какие-то свои сексуальные игры, но дело не в этом, а в твоих синяках. Послушай, как ты его терпишь?! Он у тебя что, садист какой-то, что ли? Садист?! Как ты с ним живешь?! Таких гадов просто расстреливать надо! К стенке ставить, и дело с концом!
– Все, хватит – прерывисто выдохнула я. – Надоело. Я пошла лечиться, а то я что-то плохо себя чувствую.
– Может, закусить все-таки что-нибудь возьмешь?
– Не хочу. Меня прямо наизнанку выворачивает.
Как только я развернулась и пошла по лестнице вверх, Катя тихо меня окликнула и грустно произнесла:
– Маша, а Лены до сих пор нет. Прямо не знаю, что делать и что думать.
Я посмотрела на Катю глазами, полными слез, и чуть было не выронила бутылку джина из рук.
– Найдется.
– Ты думаешь?
– Я просто уверена.
– Знаешь, а ведь с ней раньше никогда такого не случалось.
– Я думаю, что все будет хорошо.
– Может, мне в полицию заявить?
– В полицию?! – У меня поплыло перед глазами, я пошатнулась и схватилась за лестничные перила. – А зачем в полицию?
– Ну как зачем?! У меня подруга пропала. Не могу же я сидеть сложа руки.
– А что толку от полиции?
– Как, что толку? Они искать будут.
– Кто будет искать, арабы?
– Ну хотя бы арабы. Пусть хоть кто-то ищет. Нужно же что-нибудь предпринять…
– Рано еще. Подожди. Я думаю, что она сама скоро объявится.
– Ты предлагаешь еще подождать?
– Конечно. Заявить в полицию ты всегда успеешь.
Стараясь не смотреть на Катерину, я обняла бутылку джина и пошла вверх. Когда я подошла к двери своей спальни, Катя окликнула меня еще раз, и я, перевалившись через перила, посмотрела на нее вниз.
– Ну что еще?
– Маша, ты извини, я просто хотела сказать тебе, что когда ты снимешь свою шубу, то можешь отдать
