– Я думаю, они были где-то внизу.
– Что значит где-то внизу?
– Где-то в нижних органах… Как раз там, где ты ощущала приятную истому. Люся, ну, что истерику-то теперь катать? Ну, переспала и переспала. С кем не бывает. Что теперь из-за этого руки, что ли, на себя накладывать? Выкини из головы и забудь, как страшный или не совсем приятный сон. Ты так себя ведешь, как будто никогда в жизни не спала с мужиками. Как маленькая девочка, ей-богу. Я только одного не пойму…
– Что тебе не понятно?
– Люська, а как он тебя не опознал-то? Он же не просто с тобой общался, но и сексом занялся. Он что, совсем нюх потерял, не может черное от белого отличить?
– Да он пьяный был! Я думаю, что в тот момент он действительно ничего не мог отличить, потому что у него в глазах двоилось.
– Даже так… Значит, ты пьяного мужика совратила.
– Ага, – кивнула я головой, как будто подруга могла меня видеть.
– Ну, что мне тебе сказать, чтобы не обидеть…
– Можешь ничего не говорить.
– Да нет уж, подруженька, скажу. Что ж молчать-то? Тебе повезло.
– Повезло? В чем?!
– В том, что твой бывший бойфрэнд ничего не заметил. Можно сказать, что тебе подфартило, а то, если бы он заметил, что ты ненастоящая Вероника, неизвестно, что бы тогда произошло. В следующий раз будь осторожнее.
– Дашка, следующего раза не будет.
– Ой, кто бы говорил…
– Я тебе говорю. Дашка, а ведь Ника Игоря наколола.
– В чем?
– Она ему внушила, что она девственница.
– И он поверил?
– Поверил.
– Да такие, как Игорь, во что угодно поверят. У него же одни деньги перед глазами. Когда у мужика перед глазами доллары крутятся, он только о них и думает. Ради денег он схавает все, что угодно. Ему совершенно безразлично, что он рогами в потолок упирается, ему самое главное – войти в высшее общество и зажить светской жизнью.
– Слушай, а как она могла это сделать?
– Ты имеешь в виду девственность?
– Да.
– Сейчас сотни способов существует. Можно сделать все так, чтобы мужик ни о чем не догадался. Я только не понимаю, зачем ей это надо было. Старые времена прошли, и от этой девственности никому ни жарко, ни холодно. Бред какой-то.
– А Игорек сказал, что этим она его осчастливила.
– Да брешет твой Игорек. А с ее деньгами можно девственность хоть каждый день восстанавливать.
– Делать бабе, что ли, нечего? Я думаю, что он не единственный, кого она своей девственностью облапошила.
– Послушай, Люська, ложись-ка ты уже спать. Утро вечера мудренее. Ну, допустила ты ужасную глупость. Так что, теперь до конца жизни будешь себя казнить? Не все уж так плохо. Удовольствие получила, сама говоришь. А что касается души… Хотя знаешь, как говорят: было и было, что было – забыла. Давай, ложись спать.
– Даша, я себя ненавижу!
– И что теперь? Я тоже часто себя ненавижу. Это временное явление. Пройдет время, и ты обязательно себя снова полюбишь.
– Думаешь?
– Я просто уверена.
На этом мы с подругой и распрощались.
Я положила телефонную трубку на место и, повернувшись на бок, закрыла глаза. Я лежала в чужом доме, под чужим именем, совершенно пьяная и глотала слезы. Я пыталась разобраться в том, почему я такая несчастная, но у меня не получалось. Ничего не получалось! На минуту мне показалось, что я очень похожа на свою мать.
Моя замечательная, милая и добрая мама всегда была готова принести себя в жертву ради другого человека. Узнав, что отец ей изменяет, она молча терпела все его обиды и ждала, что когда-нибудь все это обязательно закончится. А однажды он ушел. Он просто собрал все свои вещи и ушел к другой женщине. Самое страшное то, что она никогда его не осуждала! Она замкнулась, много плакала, но никогда ни на ком не срывала своего горя. А когда отец вернулся домой с тем же чемоданом в руках, она его приняла – без единого упрека. Она приняла его молча, сказав лишь, что он похудел, устал, испачкался и что ему нужно хорошенько отдохнуть и обязательно выспаться. Она тут же наделала голубцов, сварила наваристый борщ и
