— Почему? Мы ведь с тобой балдели в обществе друг друга.
— Я этого не помню.
— Но ведь мы с тобой кончали одновременно…
Я громко рассмеялась и вытерла выступившие на глазах слезы.
— Господи, да когда это было-то!
— Так ведь вспомнить-то нетрудно. Стоит один только раз попробовать, и все встанет на свои места.
— Нет, Вадим, пока у нас с тобой ничего не получится.
— Маша, ну как же так?
Голос мордоворота задрожал, как у ребенка, лишенного сладкого.
— Ничего, перебьешься как-нибудь, — усмехнулась я.
— Получается, что я больше не жених тебе?
— Получается, так.
По лицу мордоворота покатились крупные капли пота.
— Послушай, — настороженно начала я, — а если у нас с тобой такая любовь вытанцовывалась, то какого черта я уехала от тебя в Москву к другому мужику?
— Это я должен спросить у тебя.
— А что это за мужик?
— Не знаю. Твой отец до сих пор его ищет.
Деньги-то подставные лица получали. Если бы он его нашел, то живым бы в бетон закатал.
Вечеринка закончилась. Гости разъехались по домам. Я поднялась в спальню и легла на кровать.
Деликатный стук в дверь заставил меня насторожиться. Неужели Вадим?
— Машенька, это мы, — пропела мама, и в комнату вошли мои родители.
Признаться честно, я немного струхнула, подумав о том, что сейчас состоится не самый приятный для меня разговор. Наверняка они заподозрили что-то неладное и теперь хотят вывести меня на чистую воду.
— Доченька, ты устала? — Мама ласково провела рукой по моим волосам.
Кажется, пронесло, облегченно вздохнула я.
Родители любят меня как родную дочь. А я и есть им родная дочь, вернее, стану ей.
— Немного, — ответила я.
— Мы тут с папой подумали и решили, что пока тебе нужно побольше кушать и спать. Как только окрепнешь немного, можешь опять заниматься своим любимым делом.
— А какое у меня любимое дело?
— Ты же талантливая художница, доченька. Ты просто забыла.
— Машенька, — восхищенно выдохнул отец, — ты рисуешь такие умопомрачительные картины, что у всех аж дух захватывает!
— Я рисую картины?!
— Ну да, доченька, маслом. Ничего, моя милая, вскоре ты, как и прежде, возьмешь в руки кисть, подойдешь к мольберту и почувствуешь, как звонко запоет твоя душа. Я организовывал тебе персональные выставки, и ты всегда была на высоте.
— А вдруг я больше не смогу рисовать? — От волнения я чуть не заплакала.
— И не надо, — в один голос ответили родители, — главное, что ты осталась жива. А картины — бог с ними!
Родители пожелали мне спокойной ночи и удалились в свою комнату. Только я выключила свет и собиралась задремать, как вдруг под ухом оглушающе громко затрезвонил телефон. Вздрогнув, я посмотрела на него с непониманием: кому я могла понадобиться в двенадцатом часу?
— Машенька, это я, Вадик, — раздался в трубке голос мордоворота. — Я хотел было отъехать от твоего дома, но не смог. Тебе вот решил позвонить.
Ты сейчас что делаешь?
— Собираюсь спать.
— Может, завтра пообедаем вместе где-нибудь в городе?
— Может, и пообедаем.
— Давай в твоем любимом ресторане.
— А какой у меня любимый ресторан?
— «Купава», любимая моя. А потом погуляем немножко. Ты как настроена?
— Нормально.
— Тогда я завтра подскочу.
— Подскакивай.
— А может, мне сейчас к тебе заглянуть?
— Зачем?
— Ну, сама догадайся.
— Не надо, — засмеялась я, — подскакивай уж лучше завтра к обеду, — и положила трубку.
Подтянув к подбородку одеяло, я в который раз вспомнила Макса. Мы не виделись с ним два с половиной года, и он уже, наверное, забыл о моем существовании. А я не могу забыть, я помню. Я бы отдала все на свете за то, чтобы взглянуть на него хотя бы издали. Хотя бы один разочек.
Не выдержав, я набрала мобильный Макса, поразившись тому, что по-прежнему помню его наизусть. «Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети», — равнодушно ответил записанный на пленку женский голос. А может, Макс сменил телефон, и этого номера больше не существует? Положив трубку на место, я перевернулась на живот и уткнулась в подушку. Странно, я привыкла откликаться на имя Маша. Словно и не была никогда Леной, словно моя прошлая жизнь — нелепый, тяжелый сон. Не было череды гостиничных номеров, не было иностранцев, не было сутенеров. Я родилась и выросла у богатых родителей, я прожила совсем другую жизнь. Правда, в отличие от Маши, имея таких крутых предков, я бы не стала садиться на иглу и сбегать из дома. И чего этой дурочке не хватало?
Закрыв глаза, я погрузилась в глубокий сон.
Глава 18
Разбудил меня легкий сквознячок, овевавший разгоряченные щеки, — окно в комнате было открыто. Вставать не хотелось, но и спать тоже. Закинув руки за голову, я вспоминала прежнюю жизнь. Сегодня первое августа — день моего рождения. В этот день я никогда не работала. Валялась на диване, слушала музыку, иногда смотрела телевизор. Ближе к обеду одевалась и ехала к Таньке. По дороге обязательно покупала что-нибудь вкусненькое. Не жалея денег, разумеется.
С пакетами в руках вваливалась к ней в квартиру и шла на кухню, где Танька специально для меня с самого утра пекла пирог с яблоками. По особому рецепту. С корицей. Запах у него был восхитительный… Заканчивали мы день в ресторане. Отплясывали там на полную катушку, веселились, как дети малые…
Таньке я звонила несколько раз из Питера, но она не брала трубку. Может, вышла замуж и уехала? За два с лишним года много воды утекло…
Ладно, не буду я больше ворошить прошлое.
Я — Маша, а у Маши день рождения в декабре.
Кажется, в декабре. Мама что-то такое говорила.
Покопавшись в шкафу (его содержимое за последнее время обновилось), я вытащила коротенькое пестрое платье от Кензо, надела его и с удовольствием покрутилась у зеркала. Неплохо, совсем неплохо! Да… А еще говорят, что здоровье не купишь ни за какие деньги. Купишь, еще как купишь! Видели бы вы меня пару месяцев назад!
Наскоро причесавшись и подкрасив губы, я вприпрыжку спустилась в гостиную.
— А вот и Машенька проснулась, — ласково проворковала мама и дала указание горничной подавать на стол. — А мы с папой без тебя не завтракали, решили подождать, пока ты проснешься.
Допивая кофе, отец посмотрел на часы и, нахмурившись, сказал:
— Сейчас должны подъехать мои ребята. Дела, мои девочки, дела!
— Виталик, будь осторожен. Постарайся вернуться пораньше. Мы должны уделять Машеньке как можно больше внимания. Ей ведь так тяжело.
