в распахнутых дверях.
– Опять идет дождь,– тихо сказала я и посмотрела на сильный, непрекращающийся ливень.
– Ты любишь дождь?
– Очень. Я люблю сильный, порывистый ливень и маленький летний дождик. Я просто люблю дождь. Я люблю рисовать дождь. Он всегда разный, от прозрачного до стального. Как ты думаешь, на что похож дождь?
– Не знаю. Дождь, как дождь.
– Он похож на слезы.
– На слезы?!
Да, на слезы. Слезы бывают добрые, а бывают злые. А еще они соленые. Дождевая вода соленая на вкус, точно такая же, как и слезы. Знаешь, ведь именно в дождь я очень много думаю и анализирую. Именно в дождь. Когда идет дождь, я учусь отстаивать каждую минуту своего существования в такой тяжелой игре без правил, как жизнь. Я учусь просчитывать свои шаги на пять ходов вперед, искать любые неожиданности и стараться их избегать. Я терпеть не могу неожиданностей, и уж если они появляются, то стараюсь обратить их на пользу себе. Именно в дождь я репетирую свои роли и учусь быть великой актрисой. Я учусь тщательно скрывать свои чувства, эмоции и умело заменяю их на фальшивые, вызываю у окружающих веру в мою искренность.
Как только я закончила цитировать вслух свои мысли, Михаил обнял меня за плечи и довольно взволнованно произнес:
– Анна, я еще никогда не встречал такую женщину. Такая, как ты, никогда не затеряется даже в самой огромной толпе. Ты всегда будешь выделяться. Наверное, поэтому ты и стала звездой. Я представляю, как в твою сторону поворачивают голову сотни мужчин, засматривающихся на твое совершенное, гибкое тело.
– Я никогда не старалась специально подняться над толпой, но я всегда была над ней,– я убрала руки Михаила со своих плеч и бросилась в дождь…
Пока мы ехали в направлении моего дома, Михаил позвонил своему водителю и назвал мой адрес, для того, чтобы тот приехал в мой двор забрать «Мерседес». Сунув телефонную трубку в карман, он растерянно пожал плечами и как-то грустно сказал:
– Я не хочу, чтобы эта сказка закончилась. Золушка не оставила принцу даже хрустальной туфельки, а принц забрал свою золотую карету. Ты говорила, что то, что произошло сегодня ночью, называется терапией. Терапия должна излечивать, а мое сердце заболело еще больше.
До самого моего дома Михаил одной рукой держал руль, а другой крепко сжимал мою руку.
– Анна, у меня никогда не было такой женщины,– повторил он и практически не находил себе места.– В последнее время столько всего творится. Будь осторожна. Я начинаю за тебя переживать. Какой-то непонятный следователь… Кто-то предупреждает тебя о взрыве…
– Не надо. Я привыкла переживать за себя сама.
– Очень тяжело бороться с обстоятельствами в одиночку. Нужно, чтобы в этом помогали друзья. Скажи, ты веришь в дружбу?
– Я верю в отношения между людьми.
– У тебя были настоящие друзья?
– У меня была настоящая подруга.
– Ты ее очень любила?
– Она была для меня как сестра. Я была к ней так сильно привязана, что если бы мне понадобилось отдать за нее свою жизнь, я бы сделала это не задумываясь ни на минуту.
– А где она теперь?
– Она украла все мои деньги и моего любимого мужчину.
– Возможно, сейчас она раскаивается…
– Не думаю.
– Почему?
– Потому, что для того, чтобы такое сделать, нужно очень сильно ненавидеть.
– Но ведь когда-то она тебя любила…
– Когда-то любила. Может, и правду говорят, что от любви до ненависти один шаг.
– Мне кажется, что тебе нужно ее простить.
– Простить?!
– Ну, да. В любви нужно уметь прощать.
– Простить за то, что она украла у меня все, что у меня было? За то, что она не успела украсть у меня мою собственную жизнь?! Ты считаешь, что я должна ее за это простить?! Для меня она умерла. И она и он. Есть вещи, которые не прощаются.
– Ань, ты можешь пообещать мне, что будешь предельно осторожна?
– Я постараюсь.
– Нет. Так не пойдет. Скажи, я буду предельно осторожна.
– Я буду предельно осторожна.
