называл.
– Так что давай бери себя в руки и начинай новую жизнь, – настраивала меня на истинный путь Ленка. – У тебя теперь нет другого выхода. Теперь ты добытчица.
Ты и лошадь, ты и бык, ты и баба и мужик. Тебе пахать надо и ни о чем не думать. И запомни, что не родился еще тот мужчина, из-за которого бы стоило горевать или приобрести хотя бы одну морщинку. А у тебя морщины начали появляться, как грибы после дождя…
– У меня морщины?
– У тебя. Скоро как старуха будешь, ей-Богу.
– Да ладно тебе наговаривать, – разозлилась я на Ленку.
– Я тебе не наговариваю, а правду говорю. Но кто тебе еще правду скажет, если не я?!
В тот момент, когда за столик вернулся Ленкин любовник, мы прекратили свои споры и стали медленно смаковать свой кофе.
– Вовка, так когда нам вылетать? – вежливо поинтересовалась Ленка и затянулась сигаретой.
– Ровно через неделю.
Я слегка прокашлялась и решила толкнуть речь:
– Владимир, не знаю, как и благодарить вас за ваше содействие. Сейчас так трудно найти работу с достойной оплатой, а у меня двое маленьких детей и мама-пенсионерка. Для меня ваше предложение что спасательный круг для утопающего.
– Не стоит благодарностей, – перебил меня Ленкин любовник. – Благодарите вашу подругу. Все, что я для вас сделал, я сделал исключительно ради нее. Лена всегда мечтала стать самостоятельной и независимой женщиной.
Именно Такую возможность я ей и даю. Я всегда уважал ее независимость и уважаю ее и на этот раз. А насчет вас… Лена сказала мне, что вы собираетесь идти торговать на рынок. Это несправедливо. Такую красоту, как у вас, надо беречь. Гидом вы будете смотреться намного лучше, чем продавцом. Если у вас двое маленьких детей, значит, вы порядочная женщина. А мне и нужны две порядочные женщины. В порядочности Елены я уверен.
Понимаете, начался сезон. Пока есть два свободных места.
Сами знаете, что такие места долго свободными не бывают. Заработаете хорошие деньги, поможете своим детям.
Понравится, поедете еще. Тем более климат, море, солнце, фрукты… Что и говорить, предложение царское.
– Все это понятно, но я не о том… Я о том, чтобы в вашем предложении не было никакого подвоха. Понимаете, я оставляю на родине двоих детей, у которых с некоторых пор нет отца. Если со мной что-то случится….
Услышав мои последние слова, Владимир изменился в лице и, побагровев от злости, отодвинул свою чашку кофе.
– Ну, это совсем несерьезно. Если вы так ставите вопрос, тогда вообще ничего не надо. Я никого не принуждаю и силой ничего делать не заставляю. Я вас уговаривать не собираюсь. Все, до свидания.
Владимир перевел взгляд на Ленку и тяжело вздохнул.
– Лена, я что-то не понял… Ты меня умоляла взять на работу свою подругу. Я же не хотел – сама знаешь, с местами напряженка. Я не бюро по трудоустройству, чтобы твоих подруг трудоустраивать, а тут такие разговоры… Полетишь одна.
Замотав головой, я вытащила из сумочки свой загранпаспорт и протянула моему благодетелю.
– Простите. Я ни от чего не отказываюсь. Я доверяю своей подруге, а если она доверяет вам, значит, все в порядке. Скажите, а куда именно мы летим?
– В Анталью, – нехотя взял мужчина мой паспорт. – Работать будете на курорте в Кемере. Все подробности я уже рассказал Елене.
К концу разговора мы пожали друг другу руки и посмотрели, как Ленкин любовник помахал нам рукой, садясь в свою спортивную машину.
– Прогуляемся, – предложила мне Ленка и взяла меня под руку.
– Прогуляемся.
Мы шли молча. Я неуверенно ступала и чувствовала, что меня начинает тошнить. Меня тошнило от всего: от московского дыма, от шумной улицы, от одиночества, от безденежья и даже от перспективы поработать за рубежом. Я вдруг подумала о том, что, наверно, я лгу сама себе, что сейчас бы отдала все на свете и даже позволила бы укоротить свою жизнь только за то, чтобы сделать ее такой, как раньше… Тихой, размеренной, степенной, стабильной.
Где есть домашний очаг, дети, муж, читающий газету, и я, убирающаяся на кухне… Где так тепло и не чувствуется непогоды… Где не надо думать о деньгах, потому что о них думает муж… Где каждый день такие однообразные, но такие родные семейные будни…
Я поморщилась. Я поняла, что ничего этого больше не будет. В мою жизнь ничего не вернется. Ничего. Ни слово «семья», ни «семейный очаг», ни «домашний уют», потому что все разрушено до основания и уже ничего невозможно собрать. Я всегда ощущала исключительность своей судьбы и была благодарна ей за то, что она относилась ко мне чересчур благосклонно. Слишком раннее, удачное замужество с хорошим человеком… Слишком ранние дети…
Слишком счастливая семейная жизнь… А теперь судьба вышвырнула меня из этих счастливых рядов, оставив один на один с собственной бедой и навалившимся горем.
– Свет, ты чего? – донесся до меня Ленкин голос.
