покойница. Я убил эту дуру за то, что она каждый день уговаривала меня сдаться в милицию. Она, видите ли, честной оказалась, как пионерка, ей-богу. У меня не было другого выхода... А теперь я прикончу тебя, Маша, потому что ты, поводив меня за нос, собралась замуж за другого. А чем он лучше меня? Тем, что у его папаши деньги есть, а у меня нет? Видела бы ты его раньше! У него вообще ни хрена не было. Он даже спер заначку из моего пиджака!
– Чтоб ты сдох, сволочь!
– Я-то не сдохну, сдохнешь ты. Говорят, ты уже горела однажды? Жаль, что сразу к праотцам не отправилась. Ну ничего, я могу исправить ситуацию.
Толик схватил меня за руку, усадил на стул и, вытащив из кармана веревку, крепко привязал к стулу.
Затем он принес из прихожей канистру с бензином и выплеснул мутноватую жидкость на ковер.
– Толик, что ты задумал? – заплакала я.
– Ничего страшного, сейчас я чиркну спичкой, и ты сгоришь вместе с этим гребаным домом.
– Толик, умоляю тебя, не делай этого!
Но Толик меня не слышал. Наверное, он сошел с ума. На лице его играла сатанинская улыбка. Из груди вырывался хриплый смех. Чиркнув спичкой, он бросил ее на пол, и ковер загорелся.
– Помогите, помогите, – отчаянно закричала я, задыхаясь от едкого дыма.
В эту минуту в комнате появился Макс. Толик не мог его заметить, так как стоял спиной к двери.
Макс быстро вскинул ружье и выстрелил в Толика несколько раз. Затем он бросился ко мне и вместе со стулом понес к выходу. Я громко ревела и чувствовала, что в любой момент могу потерять сознание.
– Девочка моя, держись, держись, – кашляя, бормотал Макс.
У самого порога он споткнулся и упал. Последнее, что я помню, – язычки пламени, подбиравшиеся к его лицу.
Эпилог
С тех пор прошло более двух лет. Мы не погибли на том пожаре. Охранники заметили клубы черного дыма и подоспели вовремя. Сначала вынесли меня, затем Макса. Если не считать нервного потрясения, я почти не пострадала. А вот Макс... Макс потерял зрение. Врачи говорят, что, увы, сожжена сетчатка, а она восстановлению не подлежит...
Но это неважно. Главное, что Макс жив, а видит он или нет, не имеет для меня никакого значения. Мы живем в загородном доме под Питером и безумно счастливы. У нас подрастает прекрасный сынишка, которого мы назвали Виталиком. Это в честь моего отца. А еще мы мечтаем о дочке, и она обязательно у нас появится. Просто нужно немного подождать.
Мы поженились сразу, как только Макса выписали из больницы. Свадьба была шумной и веселой, какой и положено быть настоящей свадьбе.
Но пожалуй, больше, чем свадьба, мне запомнилось рождение сына.
Беременность я перенесла очень легко, так как чувствовала поддержку любимого мужчины.
И родила я тоже легко, даже боли почти не почувствовала.
Девчонки, лежавшие со мной в одной палате, подносили к окну новорожденных малышей и показывали их мужьям. Показать своего я не могла, но совершенно не испытывала комплекса по этому поводу. Когда Макс приехал меня навестить, я громко закричала, высунувшись в окно чуть ли не по пояс:
– Максимчик, дорогой, наш мальчик – вылитый ты! У него твой носик, твои ушки и твои глаза! Он очень красивый. Макс! Представляешь, какой из него получится мужчина! Самый прекрасный и самый желанный!
Макс прижимал к груди огромный букет роз и улыбался. Хотя нет... Он улыбался и плакал одновременно. Говорят, что слепые не умеют плакать... Вот уж неправда! Они такие же, как и мы, только чувствовать умеют намного глубже и чище. Я знала, что это были за слезы. Это были слезы счастья и благодарности. Забыть их я не смогу никогда в жизни.
За эти два года у Макса прекрасно развился слух. Когда мы с ним гуляем по лесу, он «видит» гораздо больше, чем вижу и слышу я. Финансовых проблем у нас нет, потому что у наших родителей столько денег, что хватит на несколько поколений.
Но и мы стараемся не отставать. Макс занялся резьбой по дереву и уже имеет постоянных заказчиков, а я начала рисовать. Конечно, не так, как Маша, но тоже неплохо. Через неделю у меня первая персональная выставка. Мы с Максом, конечно, волнуемся, но и верим, что она пройдет как надо. Максу нетрудно представить мои картины, потому что, когда я рисую, я рассказываю ему о каждом мазке и постоянно с ним советуюсь.
Если когда-нибудь ты, дорогой мой читатель, встретишь на улице красивую молодую женщину со счастливым лицом в сопровождении высокого, по-спортивному подтянутого мужчины в черных модных очках и маленького мальчика, знай, что это я. Макс называет меня Машей. То, что я не настоящая Маша, кроме него, никто не знает. Эта тайна умрет вместе с нами.
А когда мы остаемся с Максом наедине...
Я снимаю с Макса очки и целую его глаза. Глаза у моего мужа очень красивые, и совсем неважно, видят они или нет...
По выходным к нам приезжают родители. Они накрывают стол, и начинается веселье. Я крепко обнимаю драгоценную свою мамочку и говорю ей нежным голосом:
– Мама, а помнишь, как ты говорила, что в жизни нет ничего вечного.
– Помню, дочка.
– Нет, мамочка, ты не права. Настоящая любовь сильнее смерти. Если к ней бережно относиться, она
