— Паха, загоняй на территорию дома нашу «Газель», а то что-то мы уже долго тут торчим. Пора валить, — сказал один из отморозков другому и тут же добавил:
— Руслан как в воду глядел, когда велел брать «Газель», потому что в доме много достойных вещей: одного антиквариата полдома. Хороший улов. Если еще и сейф будет полный, то это будет наше самое крупное дело.
— Да тут одних драгоценностей даже страшно представить на какую сумму. А шуб у хозяйки сколько! Целый зоопарк. Ну, Руслан, молодец, ну подгон сделал! Когда он позвонил и сказал, что есть тема, я и подумать не мог, что тема-то конкретная. Думаю, ну ладно, баба ресторан держит, ничего удивительного. Оказалось, она четыре ресторана держит. Бывший муж в Лондоне и, по всей вероятности, ей помогает. Так еще и любовник депутат, который, скорее всего, не только ее крышует, но и очень хорошо задаривает.
Один из отморозков взял фотографию Маргариты, стоявшую в рамочке на камине, и показал ее остальным.
— Баба как баба. Смазливая, да и сиськи вроде большие. А если так разобраться, ничего особенного. Ей не привыкать. Еще заработает. Пусть работает, а мы потом еще придем.
— Ты давай «Газель» загоняй на территорию, а то время идет, — Руслан забрал рамку и поставил ее на место. — Уже грузиться надо, а не сиськи разглядывать.
Я не сводила с Руслана глаз и то и дело вскидывала голову, чтобы хоть как-то смахнуть слезы, которые застилали мои глаза. Он боялся встретиться со мной взглядом и всем своим видом показывал, что меня в комнате просто нет.
Господи, как же быстро все разрушилось… Как же быстро. А ведь еще несколько часов назад я чувствовала себя королевой, которая богата не сундуками с золотом, а своей любовью. Я до последнего верила в придуманный миф о том, что наши души с Русланом не случайно обрели друг друга и что вся моя последующая биография будет связана только с ним одним. Мне казалось, что самое великое счастье — это отдать себя без остатка своему любимому, раствориться в его объятиях и положить свою жизнь ему на алтарь. Мне казалось, что миром правит любовь. Боже, какая же я дура и как же я ошибалась.
Когда отморозки перетаскали уже все пакеты с награбленным, один из них подошел ко мне совсем близко и наставил на меня пистолет.
— Ну что, девочка? Спектакль закончился. Спасибо тебе за приглашение в дом. Нам здесь очень понравилось. Уютненько, да и ты очень гостеприимная. Жаль, что времени нет. Торопимся, а то мы бы тебя трахнули напоследок.
— Эй, Паха, — Руслан пулей бросился к тому, кто держал пистолет, и встал рядом. — Мы же так не договаривались. Девчонку нужно оставить живой. Это было мое изначальное условие.
— Руслан, но как ее можно оставлять живой, если мы охранника грохнули?!
— А я не понимаю, какого черта нужно было убивать охранника? Ведь когда мы на дело собрались, то четко решили — никаких мокрых делишек. Мы же шли на ограбление, но не на убийство. Паша, тебе мало было одного срока?! Мало? Так ты еще нас всех подставить захотел! Могли бы охранника просто связать, кляп в рот сунуть — и дело с концом.
— В таком случае нужно маски надевать, а не работать с открытым лицом, — сквозь зубы процедил Паха. — Если бы мы были в масках и ты не был близко знаком с этой бабой, то не пришлось бы и никого убивать. А уж если свои лица засветили, то свидетелей убирать надо.
— В любом случае, охранника уже нет, — стоял на своем Руслан. — И пусть, Паха, это останется на твоей совести, но бабу я убивать не дам. Пусть живет. Она никому не мешает.
— Что значит не мешает? Она завтра нас всех заложит, а ты говоришь — не мешает. Руслан, не по понятиям это как то. Уж если дело сделали, то нужно довести задуманное до конца. Ты эту бабу в своей квартире ублажал. Она завтра же тебя сдаст и расскажет, кто ты такой. Уж сегодня она точно поняла, что ты никакой не архитектор.
— Да дело в том, что эта баба обо мне вообще ничего не знает. Только имя и то, где живу. Но ведь квартира съемная, а этот вопрос легко решаем. Сегодня одна квартира, а завтра другая. Не вижу никаких проблем. Паша, уже одна смерть есть. Вторую нужно не допустить.
Я почти не видела лиц спорящих между собой мужчин. Глаза застилали слезы. Я уже плохо соображала, что же происходит вокруг. Видимо, нервное напряжение и шок очень сильно ударили по моему разуму и я уже не знала, хочу ли я жить, либо хочу закрыть глаза и больше ни о чем не думать.
— Ребята, пора ехать! — сказал тот, кто все это время был на улице.
— Оставь девку в живых, — Руслан схватил Пашину руку с пистолетом и отвел от меня.
В тот момент, когда он попытался отобрать у своего напарника пистолет, между ними завязалась борьба, затем послышались громкие выстрелы и раздался крик Руслана. Через минуту Руслан уже катался по полу, скулил и выл от боли.
— Паха, сволочь, ты мне ноги прострелил!
— Руслан, да я здесь ни при чем, — принялся оправдываться перепуганный Павел. — Я что? Я ничего! Нечего на пистолет бросаться. Ты сам на мою руку навалился. Можно сказать, что ты сам на курок нажал и по своим же собственным ногам выстрелил. Из-за какой-то бабы готов все дело запороть. Братишка, ну потерпи. Сейчас мы тебя до машины донесем, а там до нашего врача быстро доедем, он тебе все в лучшем виде сделает.
Один из мужчин подошел к бару, достал из него бутылку водки и, присев на корточки, протянул бутылку Руслану.
— Руслан, выпей водки. Будет не так больно. Заглуши боль. Выпей обезболивающее. Тебе сразу легче будет. Вот увидишь.
Руслан все так же скулил от боли и не обращал на предложенную бутылку водки никакого внимания. Тогда мужчина сам открыл рот Руслана и принялся лить в него водку.
— Братишка, пей. Щас полегчает. Пей, брателло. Все из-за этой суки!
— Действительно, все из-за этой суки! — прокричал отморозок, которого звали Пахой, и навел на меня пистолет.
А дальше все было, как в кадрах замедленной киносъемки. Я почувствовала, что в комнате больше не пахло горячим хлебом. В ней пахло кровью. Я почувствовала, как в меня вонзается первая пуля. Я вздрагиваю и чувствую боль в груди. Ощущение такое, словно меня очень сильно толкнули в грудь. Тело становится каким-то чужим, оно совершенно меня не слушается. Я ощущаю беспомощность и безнадежность.
Какое-то странное чувство и какая-то странная, непонятная боль. Сердце забилось медленно- медленно. Хочется вдохнуть больше воздуха, но не получается, что-то сдавливает грудь и не дает этого сделать. Если бы в моем рту не было кляпа, я бы обязательно улыбнулась. Ведь не каждый может улыбнуться собственной смерти. Я уверена, что у меня обязательно получилось бы. Уж если и суждено мне умереть так рано, то я должна встретить свою смерть с улыбкой.
Почему-то перед глазами возник образ маленькой девочки. Боже, да ведь это же я! Маленькая, тощая, неряшливая и очень застенчивая. А теперь я увидела маму, еще молодую. Она тянет ко мне свои руки, улыбается и хочет поцеловать. Хоть этого никогда не было в жизни, я благодарна за то, что я увидела это сейчас. Мне даже кажется, что она меня любит… А вот моя бабушка. Ее лицо изрезано глубокими морщинами, но ведь оно такое доброе и такое родное. А вот Витька, будь он неладен. Не давал мне спокойно жить в этой жизни. Неужели теперь будет доставать в той? А вот и Руслан… Горячий блондин с голубыми глазами и таким холодным сердцем… Вот и все…
А потом опять боль. Еще и еще. Где-то чернеет небо. Где-то слышны разговоры о том, что нужно сдаться, дом окружен. Милиция… Какие-то непонятные голоса, словно они в другом измерении, а быть может, даже уже в другом мире.
Но все это уже где-то совсем далеко, и мне нет до этого особого дела. Голоса удалялись все больше и больше, а затем пропали совсем.
Вокруг слишком темно, и чувствую, что я совсем одна. Совершенно одна. Мне было страшно одной. Очень страшно. Но меня кто-то позвал и указал на яркий свет виднеющийся вдали. Я обрадовалась. Боже мой, как же сильно я обрадовалась! Я так не хотела оставаться одна. Я увидела свет и бросилась навстречу тому, кто стоял в самом конце туннеля и терпеливо ждал, что я наконец-то приду. Тоннель был слишком длинным и я побежала. Когда я остановилась, чтобы отдышаться, я наконец-то улыбнулась и, не
